Создать ответ 
 
Рейтинг темы:
  • Голосов: 0 - Средняя оценка: 0
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
писанинки :)
Автор Сообщение
Gazero Не на форуме
Продвинутый
***

Сообщений: 262
У нас с: 01.10.2014
Сообщение: #11
Ответ: писанинки :)
За...мгновением...Blush

...Показалась уж, неохотно приоткрывающая глазки, луна, белоснежная, теплая и мягкая, аккуратно обнимающая ручками дремлющие листья...
Внезапно они встрепенулись и с шелестом хаотично затолкались в воздухе: по дороге чинно... неслась, грохочущая упругими колесами, повозка; неутомимо-старательно быстро перебирали, только и успевая мелькать в торопливом беге, коренастые ноги огромной лошади с массивной уздой и пластинками на глазах; и...
- Ой-ей!!... Не трясите так!!!... - раздался в недрах повозки тоненький голос того, кто беспомощно цеплялся крошечными ручками за… стрелки, маятники, деревянные дверцы часов, кучкой подпрыгивающих вместе сним чуть не до ее потолка (впереди простирались превысокие ухабистые волны дорожек, на которые не замедлила бодро ступить лошадь).
Но никто голос не слушал, затылок чьего владельца незамедлительно больно стукнулся об ступеньки сиденья повозки; все же не удалось ему удержаться, накатывала хандра, что все гремит и неслушает его...
- Ну уж... интересная поездка!...Ждал ли я ее?... - кисло проконстатировал вновь тоненький голос того, кто напряг крохотные ручки, вцепившись в ступеньки, чтобы успеть не соскользнуть с них, что не предвещало ничего особенного, лишь удар об пол повозки, еще крепчепрежнего.
- Главное стараться, и... только не грустить, некогда унывать тут, когда вот-вот выглянет ветер!!... – подбадривал себя тот, кто апатически вскинул голову оглянуться в окошко повозки, в сторону лошади: она все бежала с азартом, огибая буквально бесконечный ряд волн дорожек; безразлично-раздраженно щелкая уздой; казалось, радуясь очередным сдвигам стрелок, замеревших от испуга маятников и трещинам в циферблате часов...
Они, притихло-дрожавшие от бесконечных судорог, уверенно чуть не скачущей, повозки внезапно загудели, затрещали, зашелестели притаившимися паутинами; но...
- Быть может, это что-то хочет мне сказать... а я не слышу, услышу ли; когда такой гул кругом?... - с интересом присмотрелся к ним тот, чьи ручки терпеливо балансировали в густой прохладе, чтобы не улететь высоко-высоко в потолок повозки и... не упасть низко в ее пол; с любопытством наблюдая за танцующими часами, переливающихся сапфировымиискорками...
Волны дорожек все стелятся вдаль, постепенно фантасмагорически окрашиваются в радужные переплетения травинок, как-то жутко сладкие и острые, но... лошадь еще стремительнее бежит через них, ожидая чего-то, может, даже более мистически красивого...
- Что-то будет, может, даже страшноватое... - побледнели маленькие ручки того, кто оглянулся на удаляющиеся жемчужные снежинки, блики звездочек, бархат ночи; все то отражалось в часах, задумчиво приостановившихся...
- До чего же увлекательная поездка!... -подумал тот, кто благовейно ощутил на себе изумрудики влажной пылинки, наверное, дождя... проливающиеся на повозку и превращающиеся в гладенькое зеркало ухабы все волны дорожек...
- Что это?!... – вскрикнул неузнаваемо-неконтролируемо тоненький голос того, кто с грустью видел, как таютв светлые-светлые, улетающие перышки стрелки, маятники, затихал глубинный звон часов; лошадь еще быстрее бежала вперед, отчаянно лязгая уздой и разочарованно ощущая жесткие холодные пластинки на своих глазах...
- Что-то неладное, ты ведь… устала, просто пора тебе... - взволнованно хотел заглянуть в них тот, кто перепугано,тихо-глухо и робко пискнул: повозка снова затряслась, как в агонии, депрессивно поскрипывая мутными колесами; отворачиваясь от золотисто-алой ленточки рассвета...
- Я... постараюсь тебя догнать, верю... - решительно и твердо изрек тот, чьи маленькие ручки словно целую вечность прикидывали, как найти, потонувшее внезапно в темном тумане, окошко повозки и осторожно выбраться наружу..
- До чего же грустно, что ты так и не услышала, что я... - вздохнули... круглые, феерично блестящие глазки, сизумлением, только выйдя из, стремительно умчавшейся, за горизонт, дальше, вдаль, повозки; только вяло выбрав дорогу, весьма неоригинальную и недопустимо безвыходно блекло-ровно-одинаковую, только смело ступив на нее; встретили...
Ту же повозку, в которой, вместо исчезнувших стрелок, тикания, циферблата часов, с удивлением обнаружили восхитительные, нежно-розовые лепестки, светло-голубые росинки, покрывшие, когда-то черную, нерадивую повозку...
- Как хорошо, что я снова буду в ней... с радостью всегда отправлюсь, с ней, в любую новую даль!... - стеснительно произнесла кроткая улыбка того, кто угостил серебристыми ягодками лошадь, что потом, без тяжелой узды и пластинках на глазах, словно впервые, неповторимо дивно сияющая ими; тихонько мягко прижавшись лобиком к тому, чьи ручки с искренним восторгом гладили ее; унесла повозку в новые дали...
Где еще покажется уж, неохотно приоткрывающая, глазки луна, белоснежная, теплая и мягкая, там...за... мгновением...

http://80-e.ru
17.10.2014 18:41
Найти все сообщения Цитировать это сообщение
Gazero Не на форуме
Продвинутый
***

Сообщений: 262
У нас с: 01.10.2014
Сообщение: #12
RE: писанинки :)

Египетская... ночь...

Осторожно вновь клонила меня в сон, или вернее сказать - в волшебную дрему, в магическом миге которой я утопаю в белоснежных лучах...
Улыбки и кроткого взгляда той девушки, чей танец и пение, чье необычное, для моей страны, платье, вновь убаюкивают меня, однако...
Плененная персиянка - девчушка Неферти снова окрикнула, раздраженно срывая оружием травы, казалось, именно той страны, из которой волшебным напевом нежной птички манила к себе моя мечта; мы прошли еще немного, но тут...
Заботами наглого воеводы Рамзеса, осторожное прикосновение к другой стране, культуре и языку, мирку (который был чем-то похож на наш), сменилось...
Непростительным весельем для моих солдат и моим позором: запылали крыши низеньких домов, упали причудливые беседки со статуями, обрушились храмы и сады, затопотали кони и, точно волки, бросились на мою свиту собаки, охраняющие провизию, скот, ценности, перепуганных женщин, стариков и детей.
Они кричали, плакали, убегали и отчаянно сопротивлялись кучке типов из моей стражи, которой руководила бойкая Неферти (она с удовольствием поджигала, топтала, била и ранила оружием, выражая месть и бессильную злость, ненависть к моему народу и ко мне); я...
Не вытерпев, соскочил с колесницы и с размаху дал ей подзатыльник, забрав ее оружие, больно задев украшение на ее уборе и судорожно надев на нее наручники, проследил, чтобы ее посадили на цепь, как ошалелую собачонку и не давали еды-питья, пока та не присмиреет; а сам...
Поспешил к центральному домику, окруженному встревоженной стражей и пушками, палящими по моему флоту, служанкам и коням (это, скорее, дом вождя незнакомого народа).
Кликнув к себе четверку, наиболее тихих и верных, слуг, наспех вскочил вовнутрь домика, упав на колени и, отшвырнув от себя кинжал, плетку и крохотный скипетр, стал припадать к половицам, вымаливая прощения за поступок Рамзеса, Неферти, воинов, клятвенно обещая "остаться другом и братом для этой страны" (персы, кровожадно и дико не раз налетающие на мою землю, убили во мне желание лишний раз брать в руки меч).
Вождь, которым являлся почтенный старик в широких убранствах, чем-то напоминающие доспехи, припадая ухом к кругленькому мужичку в плаще и смешном уборе (то, вне сомнений, был толмач), с недоумением и... каким-то снисхождением поглядывал на меня - молоденького парня, в аляповатых украшениях и со странным говором, только-только, словно, взошедшего на трон, одетого во вполне мужественную темную тунику воина и совсем немужественно бьющего поклоны и целующего ему руки.
После моей пафосно-неловкой тирады о том, что "лучше скудную чечевицу есть рядом и в мире, чем вино пить на поле брани", он встал с низенького трона и, учтиво поклонившись мне, твердо изрек, что "прощает, не впервой, не держит зла на гостя, пусть и неосмотрительного, готов беречь наши мирные и добрые отношения", после, не слушая мои благодарно-восторженные толки об "теплой стране, интересных пирамидах, красивых рабынях и удобных механизмах"...
Чинно вышел из домика, многозначительно положил перед всеми свой меч и ветку пахучего, розового цветения с мешочком острых специй, потом принес оттуда мои принадлежности правителя и положил рядом, вернее, перемешал (тем временем, очевидно осознавая торжественность и спасительность момента, воины и представители обеих сторон стояли без единого звука, кланяясь и меняясь вещами друг с другом); и...
Далее... будто ночь поспешно ушла, хотя еще луна празднично рисовалась облачками и прохладным ветром - все кругом вдруг принялись обнимать, целовать, угощать друг друга, освобождать пленных и перевязывать раны (и только Неферти равнодушно, поначалу, отворачивалась от, примкнувшей к ней, Анксу-Амо, милой девушки - невольницы-мулатки из той страны, очень похожей на нее убором, лицом и одеянием).
Когда уже подкрадывался рассвет, пронзительно четким силуэтом нежно-розового, огромного солнца (я такого никогда не видел), вождь гостеприимной страны устроил пир, на котором пели красивые мотивы, играли на барабанах и флейтах с продолговатыми странными арфами, колокольчиками и веерами и танцевали так необычно, что забыть невозможно, выпивали и ели много угощений, весьма приглянувшихся моему нутру; вместе с тем...
Седобородые старцы сидели рядком в коврах и подушках и рассуждали о звездах, дожде, снеге, ветре, мысли, чувстве, детишки спешили обзавестись друзьями и поиграть в новые для себя игрушки под пышными ветвями деревьев, знатные дамы кокетливо стреляли глазками по моим царедворцам и играли в фараон, горячась и ставя свои причудливые заколки и подвески для нарядов, усталые, сытые, охмелевшие и довольные солдаты жеманничали с хихикающими служаночками, подававшими подарки и лакомства; вот и...
Мне, в минуту, когда мое смуглое и изнеможенное долгим путем, лицо все еще заливалось краской от стыда за случившийся конфуз и непоборимое чувство сонливости, стеснительно поставила миниатюрную чашечку с чаем одна из них; что-то подстрекнуло меня взглянуть на нее, вот...
Внезапно все замерло, ощутилось снова капризное сопение издерганных холенных лентяек-лошадей на колеснице, тихая ночь и свежий ветерок, а главное - чувствую снова, как белые лучики чего-то сказочного... оживили ту девушку, от которой не спалось и неясно будто засыпалось все время, с застенчивыми карими глазами раскосого взгляда, бледными и едва смуглыми круглыми щечками, нежными, как у ребенка, приветливой улыбки, оттеняемой пушистыми ресницами, с гладкой черной головкой, теплыми руками, быстро и аккуратно забирающие объедки, не только мои, но и моих соседей - скучного обжоры Имхотепа и скромного деликатного болтуна Джосера.
Вождь, приятельским похлопыванием по плечу вернул меня в реальность, с каким-то отблеском очарованных надежд и грез свернувшей мне голову, провожающую ее быстро-аккуратные шажки в близраскинувшийся шатер (пир устроили за стенами деревни-крепости).
Он, с несколько осоловелым подмигиванием, гордо сообщил, что "эта девочка подобна статуе доброго журавля-оборотня - вроде и не каждый, не всегда, не везде познает на себе ее благодать, а украсть все хотят, хоть в подвале от всех ее прячь... Вот так, сынок Тутанхамон".
Следуя хорошему тону, я чуть улыбнулся вместе с ним, с притихлой опаской поглядывая на собственную идею, безумную и так давно взращенную с оглядкой на ее благовейную реализацию; однако собственный возраст и положение кисло дали мне по губам: "Что ты, как мальчуган, вздыхаешь без оглядки по ней одной?!... Мало ли в твоем государстве красавиц? А тут их сколько - перстни потеряешь от головокружения... И невольницы у тебя, у них хорошенькие, вон хоть на Анксу-Амо погляди...".
Едва успел отмахнутся от этих нашептываний, как от приставучего слепня, все не отрывая взгляд от девушки-"феи-журавля", как... подошла та мулатка, убором почти не отличимая от моей взбалмошной малышки-персиянки, со смешком и намеком пошутившая: "Ну, если Вы назвали Великого Сына Ра своим чадом, не хотели бы тогда породниться с ним и его Могучей землей (о ней весь мир наслышан)? Опора и процветание наших народов это сулит...".
Я, медленно сползая пальцами по своей массивной короне, чтобы закрыть горящее от стеснительности лицо и, помогут силы, умереть на месте, хотел пискнуть слугам увести ее, такую догадливую и смелую; но, тут вождь, осушив чашку какао, ни с того ни с сего...
Встал и, потребовав, не совсем стройно, ни голосом, ни жестом, тишины, провозгласил, казалось, на всю страну: "А что?... Молодец, Анксу-Амо, за это можешь быть любимой горничной Великого Сына Ра!... Действительно, как учили деды, надо в жизни уметь лишь одно - не робея, вдумчиво принимать в родные люди друзей, тогда и стены не сокрушат нашей земли, и волшебные творения неба будут нас оберегать и наших детей с внуками!... Тутанхамон, возьми себе в жены любую из наших дочерей, это будет честью для моей земли!..."
Окончив свою краткую речь, он с грохотом сел и, чуть насупившись, с улыбкой, хлопнул в ладоши - передо мною выстроилась шеренга из девушек, подталкивающих друг друга, прячущихся за широкими краями платья соседок, прикрывающихся рукавами и веерами с накидками, шепчущихся.
Пришпориваемый Имхотепом, я неуклюже выскочил из-за стола и, под пристальным вниманием сотни глаз, направился к ним: одни подмигивали и отрешенно улыбались, другие безразлично смотрели в глаза, остальные уныло всхлипывали и сердито теребили завязку от накидок, некоторые протягивали руки и даже игриво шевелили головками и губками; все же...
В конце этого ряда взгляд мой сам остановился на той, что будто на всю жизнь околдовала меня - я с трепетом встретился с ее глазами, просто и часто опускающимися; рядом стояла Анксу-Амо, ободряюще дергая ее за просторные покровы платья, из-за другого конца предупредительно-свирепо стреляла глазами Неферти, потряхивая кулачком, любовно сжимающим ее оружие.
Моя рука непроизвольно потянулась к ее, так манившей, ладошке и... далее я… боялся поверить в окружающий взорвавшийся шквал поздравлений, пожеланий, рукоплесканий и подбадриваний - она навсегда… приняла мою руку и… сердце!
На радостях и на память о днях тихого и безболезненного плена мулатка оделась в платье, какое носили все уроженки той, родной и благословленной мною, земли и достала два таких же оружия, как у Неферти, вяло похлопывающей в ладоши и ставящей фингал орущим на нее викингам и галлам (из-за перепалки-недоразумения от моего флота остался только один корабль, впечатливший мою невесту утонченностью; пришлось просить варяжские ладьи), а моя возлюбленная приняла новое имя - Клеопатра; вновь...
Под пышные проводы и гулянье, после обряда маленькой свадьбы-репитиции, в котором я "стал" новым вождем, а Клеопатра, в белых праздничных ленточках, подносила мне, под игры, хоровод и забавы, искусно нарядного, самого красивого и здорового, смышленого малыша деревни ("нашего крохи"); я с наслаждением ступил на близкую палубу, бережно поддерживая свою принцессу под руку, с умиротворенной душой окидывая взглядом мачты и паруса, руль и рычаги, канаты, по которым гарцевала девочка-персиянка, воинственно совершающая абордажи на, плывущие рядом, мощные галерки жителей Севера; подвальные каюты, в которых мулатка старательно доваривала блюда, которые бы понравились нам обоим, ловя дух приключений, на пути к дому...
Клеопатра увлеченно с любопытством осматривала огромные золотые статуи божеств и духов Индии, прося для своих единственных, верных подруг-служанок - Анксу-Амо, Неферти и Сеа-Ти (это была скромная девочка-подросток - ее землячка, годами находящаяся посерединке между вышеперечисленными) модные в ту эпоху сари, радостно целуя меня в щечку, увидев белого павлина на нашем борту, коллекцию популярных игр - шахматы, нарды, шашки и миниатюрные копии изваяний главных богов - Будды, Ганеши, Рикшны, Вишну, Ханумана; еще...
Когда мы забрели в довольно мелкие реки Азии, мои влюбленные метки разума извлекали из этого пользу - хандрившим потным стражам приобрел винограда и персиков, воды из ручейков и озер, мятные лакомства и бархатные полотенца, приунывшим от жары наложницам мои купцы прикупили веера и кимоно с парчовыми платьями и шелковыми блузками, драгоценности, бусы, серьги, крохотные короны, зонтики и краски с холстами (на одном из них Клеопатра нарисовала тайком мой портрет), скучающим коням мои слуги отловили и купили обворожительных монгольских и арабских красавиц, затупившиеся топоры и мечи с колесами смогли починить вавилонскими валиками-станками и крошечными кузнечными печами; разумеется, отдавая за это алмазы, изумруды с рубинами и жемчугом; да только...
Чванливые придворные красавицы-маркизы-фрейлины царских дворцов и княжеских эстонских замков и диковатые друиды в лесах, с развязными рыцарями и шутами, валетами и пажами всех королевств, графских земель и владений какого-нибудь герцога или пана, иль барона, кряхтели и жались, запирая высоких, как пагода, сильных, как катапульта, лошадей в стойла и крошечных осликов и почти жеребят-созданий в шахты, прятали в сундуки золото и серебро с мехами, скупо сами давились булочками, мясом и конфетами, обпиваясь вином и пивом, лишь завистливо поглядывая самым неприличным образом на наших служанок (за что получали пощечины едва не оружием от разудалой крошки-персиянки), обсуждая кости и латы остолбеневших моих телохранителей, хихикая, улюлюкая и тыкая пальцами в мою ненаглядную (за это я рассердился и, забрав у них все дары, зарекся приплывать к их берегам, даже если они будут драться между собой и приползут за защитой, суя мешки со златом); караван наших кораблей, поплыл в другую сторону, скрипя от...
Неимоверного мороза, свирепого ветра и льдов (вертлявой Неферти опять прибавилось развлечения - пробивать обледенелые и засыпанные снегом участки, растапливать их оружием, смахивая самоотверженно рукой осадки): медленно, но решительно, вереница кораблей огибала острова и земли, скрытые за слоями льда, отбиваясь веслами гребцов от огромных птиц, что, сигналя и надрывая глотку в попытке привлечь своих соплеменников, пыхтели от усилия и душных шуб, изумленно встречаемые глазами сотни усатых и упитанных животных, забавно проползавших едва не в теплые каюты за подпиткой (и, счастливая их присутствием, моя богиня Египта щедро черпала им рыбы из казана и котла, бросая и осторожно гладя по плотной макушке, не отталкивая моих объятий, пока они пышными усиками щекотали ее пальчики); и, наконец, после...
Зачем-то проделанного, невероятного крюка вдоль земель, где зверьки откладывают яйца, а деток носят в сумке, растения не цветут, а колются, сердясь на дождь; в которых дым от огня изгоняет болезни и приносит почет, девушки не мирно варят еду и плетут ребенку одеяла, а бегают с луком и топором за оленем или врагом, вожди кажутся великанами из-за массивного убора с перьями суровой птицы; где боги - как люди, даже имеют свой один храм и город, что оберегается заоблачной горой, бравые воины одного поселения раскормили его границы почти на весь мир, в разгар дня все спят, а в разгар ночи - все танцуют, поют и гуляют, веселясь над человеком, убегающим от быка; мы оказались...
На самой красивой земле на всем свете, в высоких травах которой притаился косматый грозный лев, закат которого расплылся в алом тумане, летящем вдаль точно розовые, грациозные стаи фламинго, в густых занавесах лиан и огромных цветов закрались ослепительные звездочки глубин (алмазы), дорога не скучна из-за порхающих ветров дюн и теней оазисов, лабиринтов пирамид - корабли долгожданно остановились в порту Египта!
Не помня себя от неги, я мигом велел гонцам разнести по всей стране бесплатное приглашение всех желающих на свадебный пир - за месяцы возвращения на Родину невероятно устал и истомился по... волшебному мигу, в котором моя жизнь, душа, судьба, этот сон, чудо, сказка наяву, навек соединятся с Клеопатрой, что, по-детски беспечно рисующей тростью на песке слова песни-прибаутки и, напевая их, смеялась вместе с неразлучно сопровождавшей ее троицей - соотечественницы, мулатки и персиянки...
Которая по привычке надула свои полные щечки - она только что огрела кулаками плюнувшего в нее варяга, пришвартовала лично наш, египетский, корабль, помогла выгрузить приобретенные дары Вселенной во дворец; а теперь... на нее еще ложится пир, на котором надо было каждого накормить досыта, напоить до отвала, развлечь до засыпания, не опозориться не перед каким слоем населения, гостями и послами, провести обряд венчания и самого пира по полной, приготовить каждому подарок и...
Нарядить невесту, за что девчушка, после моего помаячившего шутливо-журящего кулака, принялась без разговоров (а я, тем временем, заперся в самых лучших покоях, где планировал ярко и учтиво встретить это чудо всех своих жизней - прибрать, поставить столы и подушки для гостей, вместе с пыхтящим хиленьким Имхотепом придвинуть выточенные из редкого бамбука, под стиль моего трона, массивные и высокие стулья для меня и моей половинки, расстелить ковры, расставить вазы и статуи, рассыпать яства и сокровища, расписать стены рисунками и иероглифами, заплатить поварам и музыкантам с танцовщицам; с охотой…
Промучился, чтобы запрячь в мою колесницу-талисман белого льва, вальяжно дремавшего до этого в своей комнатке, незаметно подложить под дверь покоев Клеопатры корону, в которую вложили все старание и мои пожелания лучшие мастера - она будет всегда блистать своеобразной огромной птицей, которую постарались отлить как бы и под манер ее страны, и под стиль моей, из чистого золота максимально удобной и легкой, раскинувшей свои крылья, слепящей всех единственным глазом, подобным Оку Ра, вырезанным из тончайшего перла Нила и украшенного крупными иероглифами белого серебра, что навсегда сохранит ее чудное имя - "Клеопатра"...).
Мой подарок очень понравился ей (я, замешкавшись на секунду, заметил в щелку, как она благодарно-кротко аккуратно примерила корону, отчего... стала еще прекраснее, и диковинной прической, напоминавшей мне не то тонкие ушки белого медвежонка, не то гроздья сладкого винограда, не то пленительные ленточки шелка, и волшебными красотою глазами, чуть наспех подведенными Неферти, и праздничным платьем, состоящем из длинной-длинной широкой, нежно-солнечной юбки, маленькой светло-кремовой рубашки с широкими рукавами, завязывающейся на бантик, украшенный драгоценной булавкой в форме крохотного сапфирового дракончика, один кончик бледно-бежевой ленточки от которого доходил едва не до середины юбки, соприкасающейся с рубашкой где-то сразу под ее сердечком); Сеа-Ти и Анксу-Амо…
Услужливо помогали ей разбирать наше брачное ложе, которое осыпали лепестками магнолии, розы и сакуры, ставить рядом с ним свечи и жердочку с ручным соловьем, проводить каналы к маленькому фонтанчику внутри их, в котором поселили мирных крох-рыбок и черепашек с лягушками всех цветов радуги, раскрасить стены в спокойные, усыпляющие и манящие к чему-то, необычному и таинственному, тона, расставить немелкие фигуры Ра, Баст и богини луны, угощение и все надаренное гостями-соседями, открывая окна, двери в сад и...
Они торжественно понесли кончик шлейфа фаты Клеопатры, под звук заморских фанфар и нашего факира с флейтой, неспешно вышедшую в залу, где вовсю пировали, восхваляли, угощали и дарили разные сувениры краснокожие дети, каким-то образом попавшие к нам еще тогда на палубу, темные, с молочной белизны, зубами, жители близких джунглей, протягивающие обезьянку с бананом и кокосы с ананасами, персы и карфагеняне с греками кланялись и ритуально выливали впереди новобрачной арфы с свежевыжатым соком граната, винограда и апельсина, желтолицые миловидные девочки кружились вокруг нее, звеня в колокольчики и неся зеркала, в которые, польщенная таким вниманием, Клеопатра с любопытством и замиранием сердечка заглядывала, встречая свою улыбку и задершийся от кротости, взгляд; я...
Никогда не забуду, как ласково меня встретили его белоснежные, теплые лучики, когда, в сопровождении халифа, султана и шаха, несущих на руках (соответственно) флаг, знамена, символы Египта (луна, солнце с четырьмя лучиками и, объединяющая их, семиугольная звезда), статуэтки Баст, Нут и Осириса, выехал на колеснице с впряженным львом навстречу ей, с вниманием остановившейся на середине пути к столу, казалось, вот-вот должному проломиться от вкусностей; от…
Волнения царственная осанка моя слабела, а руки, скрещенные в должной позе и с усилием удерживающие разом статуэтку Ра, плеть и скипетр, поводья от колесницы, дрожали; турки и сыны страны шаха тотчас упали ниц перед... нами, израильтяне предложили мне манну, моей единственной - воду, не поленившиеся проломиться на дармовый чужой кусок, викинги и галлы составляли хор и оркестр, фальшививший в песнях, но умело отбивающий такт о свои щиты, мечи и шлемы, когда эта процессия немного стихла...
Неферти, в качестве очищения от наказания тоже должная принять участие в нашей свадьбе, привела под руку жреца из храма Солнца и восточного старца (то ли ламу, то ли провидца и целителя), поклонившись им и, следя за соблюдением тишины, помогая провести им обряд нашего венчания...
Как сейчас помню - я тогда первый сказал "да" и поклялся всей Земле, небу и богам, своей душой, жизнью, здоровьем, всеми силами честью и званием, землями и всеми сокровищами "фараона", своей молодостью и красотой (если она у меня была) быть со своей бесценной Клеопатрой до конца дней, любить и беречь ее одну, все делать для того, чтобы она была жива, здорова, радостна, как можно дольше красива, молода и счастлива; и тут...
Я больше не мог ничего говорить - она тоже ответила "да" и горячо открылась всему миру о том, как она "благодарна своей земле, родным, вождю, всем друзьям и помощникам, которых подарил" ей "самый добрый и заботливый, ласковый юноша" (уж не я ли?) и что она "присягает быть верной женой, хорошей мамой и надежным другом до конца своих лет на этом свете!", мы...
Скрепили наш, вечно благой, союз обменом кольцами и поклоном перед жрецом, старцем и стоящей между ними персиянкой, с усилием обводившей наши склоненные головы священным, кротким и живым, голубем; далее...
Она с облегчением выпустила его в нашу сторону, а тот с уютом задремал на мгновение на ладошке моей, возлюбленной, жены (какой дивный, светлый знак - при этом белоснежными ниточками вновь что-то затуманивает мне взор); но...
Пришлось встрепенуться: Неферти тихо проводила до дверей освященных лиц, пропищала, хватаясь за оружие, свою подушку и кубок: "Начинайся… Пир!!!" а, спустя секунду, - когда глотки викингов взяли выше ноты, а легкий топот танцовщиц заполнил залу, - "Горько!".
Гости с уважением привстали со своих мест, некоторые легонько кланялись и расплескивали напитки, еще чаще, активнее поднимая кубки, выкрикивая, по иерархии, поздравления, пожелания, тосты, свадебные песни, куплеты и шутки; мне же было...
Не до них - прямо перед моими глазами развернулось крохотное, хрупкое зеркало сказки, в реальности окутывающее меня взглядом Клеопатры, скромно чуть присевшей в легком поклоне передо мной.
"Ну-ну, моя прелесть… - со смущением поднял я ее, - втайне от всех... и для всех ты теперь не пленница, а я - больше не фараон, мы - женаты!... Не робей, все будет хорошо!...".
И... восторженно заорала, оглушая контингент Севера, персиянка, нечаянно ударила кубком соседку мулатка, браво громыхнули мечами спартанцы, карфагенцы, римляне, викинги, индейцы, монголы, мои воины... а я... не слышал их, с робостью и упоением, целуя свою, насовсем, блаженственно подаренную мне, мечту; тем временем...
Пир шумел своим чередом - напившиеся викинги и галлы с троянцами, принимались махать щитами и мечами на... ручных крокодилов нашего дворцового бассейна, на которых они надели свои колючие, устрашающие шлемы и маски, приблудившиеся румынские скоморохи и цыгане незаметно обворовывали засыпающих от переедания и зрелищ, быстро соскучивающихся от выполненного долга, гостей (однако бдительная Неферти, гонялась с криками и галасом за ними по всем покоям), персы и…
Турки с арабами и свитой халифа приставали к Анску-Амо, мирно беседующую с японками, тайландцами, китаянками об сотрудничестве, Сеа-Ти, с несколькими другими девочками, немного вздыхала над грязной посудой; а я...
Дремал едва не на плечике у Клеопатры, задумчиво гладящей холеных дворцовых пантер, щенков и змей; потом... она пожелала всем "спокойной ночи" и, прошептав, тихонько подошедшим своим, трем подружкам просьбу "никого не впускать к нам в покои", осторожно встала из-за стола, чтобы меня не разбудить...
Но... меня давно покинуло и малейшее дуновение сна, обрадованный, я догнал ее и застал, старательно украшающую и подающую угощения, в изумительной комнате, о наличии которой даже не подозревал, чуть устало снимающую корону, ароматные сабо, расплетающую темные, длинные, шелковистые волосы, негаданно...
Я, наспех, с трудом соображая, поиграв с ней, специально блефуя и сдаваясь по возможности, в индийские шахматы, карты и в фараона, поразгадывав заграничные головоломки, попридумывав парочку знаменитых веселых забав и розыгрышей с конкурсами, покормив вместе с ней наших тщедушных гавиалов из пруда, почистив моего почти не отдохнувшего коня, напоив кроху-галаго, которого для нас в подарок выловила в джунглях Сеа-Ти; с удивлением открыв для себя свой портрет, изображавший меня в, традиционный для моей страны, профиль на колеснице, окруженного верными слугами и пирамидами, и...
Не жалея умения, нарисовав ее, с личиком опущенным к спустившемуся журавлю, у раскинутых ветвей дерева, низенького дома ее земли, в розовых лепестках и восходе, получив за это поцелуй в голову, с которой незаметно была снята тяжелая корона; покатавшись на лошадях и лодке, на колеснице и просто погуляв по низким ступенькам бассейна и в храмах, в саду, перекусив иностранным шоколадом, «мороженным» и запив кофе, я...
Позволил себе, наконец, расслабиться на низкой, но широкой и старательно убранной кровати, не говоря ни слова, слушая рассказы Клеопатры о волшебной черепахе, садах и детишках ее страны, их песни и шутки, все больше и больше утопая в ее глазах; и...
Больше не контролируя себя, бросился к ней в объятья, скинув с себя все облачение до туники-набедренной повязки, не дав ей опомниться и чуть аккуратно порвав ей платье, лаская и целуя ее роскошные глаза, волосы, руки, щечки, губы, шею, плечи; и...
От сумасшедшего этого урагана, накрывшего нас с головой и лишившего меня последней напрочь, у меня текла тушь от внутреннего жара, истомы, улетучивался рассудок и... слез счастья - спустя, как мне показалось, миг, я и, божественно очаровательная, моя Клеопатра, почувствовали, как, где-то прямо в сердце, вне его и под ним расцвел бесценный, самый чудесный и желанный, крошечный цветочек жизни (у нас будет малыш)!
Эта, счастливо трепещущая светлыми, белоснежными перышками, где-то над землей, далеко, быть может, даже и не на этом свете, спасительно-живительная весть... вовсе свела меня с ума, и, словно желая не покидать и, в то же время, расстаться с ее точно сказочным ручейком будто сна, и я снова и снова, вновь замирал от сладостного оцепенения от наших взглядов, слов без малейшего звука, объятий ласки, нежности, счастья, поцелуев...
Меня нехотя подняли с подушек отборные ругательства малой персиянки, визжащей и швыряющей в одно окно дорогие вазы с подушками, помахивающей оружием во все стороны, от которых...
Мои руки торопливо закрыли ушки, еще забывшейся сном, Клеопатре и нашему крохе, сладко еще дремлющему в ее стройном, мягком и умиляющем теплотой животике; поцеловал их тихонько, укрыл одеялом и задвинул занавесом окно (только занимался рассвет), быстро оделся, от вчерашнего туго вмиг соображая, где все мои принадлежности сложены и спрятаны, что было, а что - сейчас, наскоро приготовил им угощение (к нему мы так и почти не притронулись, хотя все было свежим и вкусным) наглухо закрыл дверь к ним в покои и...
От ошарашенности схватился за меч и за, приличных размеров и ударов, плетку - Неферти все скакала по зале, тормоша перевыпивших галлов и викингов с воинами Итаки, слуг, послов, гонцов, воинов, неушедших гостей, подхватывая, как игрушки, увесистые барабаны и алебарды, поочередно все метая это в ближайшее окно, неся при этом разгорячено горячку полоумной об "свиньях-предателях зажиревших от грязи неблагодарности, откушавших с Вашего счастья, неги и гостеприимства, а теперь издевающихся и собирающихся похитить это и надругаться над ним!... Не туда приплыли, идиоты!... Катитесь, придурки, отсюда!!... Вот я вам!!!..."
Я, давясь холодным потом и головной болью, бросился к тому же окну (вчера я пил только питательный нектар общества своей, точно неземной, феи - жены и мамы моего ребеночка; это все корона, которую не снять - ее носили до меня тысячи и миллионы фараонов).
В двери дворца отвратительно бил таран, по стенам, полам, потолкам, точно жадные пауки, вламываясь в комнаты и сбивая с толку слуг и солдат, лезли.. персы!
Те самые "старые добрые приятели", которые, несмотря на мою юность, уже раз десять, наверное, получали от когтей льва-хранителя моей страны и власти серьезные, до сих пор саднящие порезы; что с…
Бахвальством отдавали мне кандалы, веревки и мешки с самыми маленькими и тонкими девочками в рабыни, уверяя, что из них выйдут отличные "лошадки", любовницы, певицы-танцовщицы или воины (шкодная кроха-персиянка последний факт мне, конечно, доказала громко, с размахом, жестко и нежданно-смачно, с первого дня неволи), ведь это...
Они, персы, вчера, наливали мне своего кваса и кумыса с водкой "за мое здоровье и долголетие с красотой, верностью моей невесты"; угощаясь, пожалуй, наглее и бестактнее остальных, даже мои глуповатые советники с вояками и придворными магами, отъявленные пьяницы и пустомели - галлы с викингами, с индусами, по сравнению с ними были интересными и...
Целомудренными, молчаливыми и умными собеседниками - султан стыдливо ронял рюмку на пустую тарелку, а шах с халифом, заикаясь и мрачно бледнея вместо сока просили себе воды, слушая как "любезные и славные соседи" - персы... абстракционно тянули или мычали свои неприличные песенки, тосты, комплименты служанкам и артисткам; а теперь...
Они где-то безвозвратно и глупо, неосторожно, потеряли остатки и капли своей совести, политической и экономико-культурной корректности, чем... разбудили дремавший до этого глаз Сета, поднявшего свою армию мумий, засушливых ветров и чудовищ, я просто...
Хочу примкнуть к этой славной армии, поддержать честь моего ребенка, Клеопатры, Египта и не ударить лицом в грязь перед соседями и партнерами, друзьями и солдатами, слугами и послами, потому кратко произношу напутствие враз выстроившейся, обозленной столь ранним и вынужденным пробуждением, армии из викингов, вьетнамских самураев, темнокожих и краснокожих добровольцев, неизменно возглавляемой Неферти, приготовившей оружие к бою, сам настроился на суровую битву, хотел повернуться к наглым персидским маскоподобным, кривым физиономиям; в тот миг...
Из потайной двери в покои, где я закрыл свою любимую, выбежала... она, скромно, но пленительно-изящно одетая в новое платье, корону, с благодарно-незаменимой радостью и легкой тревогой, готовностью повсюду идти за мною, подошедшая ко мне, целуя в щечку и, вместе с моей рукой, незаметно гладящая нашего малыша.
"Клеопатра, душа моя!...» - прошептал я ей, вернувшись в те покои и вновь закрыв туда двери, не обращая внимания на то, что остатки речи и воспитательной работы по спонтанной подготовке новоиспеченных воинов и начало битвы взяла на себя ловкая персиянка.
«Мне придется ненадолго уехать, чтобы не дать одним, не очень хорошим людям, разлучить меня с тобою и нашим ребеночком!... - продолжал я, вытирая ей слезинки и осторожно гладя животик, - Не плачь, прелесть моя, молю; не скучай по мне, с тобою будут Сеа-Ти, Анксу-Амо и еще много хороших, работящих девочек и девушек, а еще - много воинов и советников, которым я могу приказать взять управление Египтом на себя... Главное - храни себя и нашего маленького, будущего фараончика (или красавицу-клеопатрочку); я вернусь!...
Мое сердце, сжимающееся от боли и нежелания покидать ее ни на секунду, умолкло - слуха коснулся цокот копыт, проносящийся внизу (к счастью, эти покои находились на самом нижнем этаже моего дворца) и я свесился чтобы увидеть, кто это.
Там, внизу, в клубах пыли... как раз мимо пролетали на кулане и английском скакуне мулатка, орудующая обеими оружиями и землячка Клеопатры, запускающая в орду персов камнями и топчущая их копытами кулана (слава Богу!)
Я, чуть не в полете, выволок их в окно за пояса платьев и очень строго попросил не оставлять мою "жемчужинку" одну и не давать ей болеть, страдать или скучать; затем, краем уха, сквозь плотные контуры короны, слыша бой, грозивший перерасти в целый переворот, с тоской крепко поцеловал Клеопатру, погладил нашего, еще подрастающего в ее животике, ребенка, погрозил в тоне полушутки, подбежавшим к ней, служанкам и, накрепко, на замок и засов, закрыл все двери и окна, ведущие к тем покоям (кроме одного, чуть приоткрытого, самого высокого окна и потаенной двери), ключи спрятав глубоко и надежно в пазуху своего костюма; опрометью...
Выскочил в бой к персам, обнажив кинжал и меч, изловчившись, ударяя по их подлым глазам и плеткой, легонько душа их массивной золотой цепью от пояса своего облаченья, несколько дней и ночей пробираясь по колючим пустыням Персии ко дворцу их владыки, перекусывая одной лепешкой с ячменем, греясь костром и одними воспоминаниями о доме, Клеопатре и нашей крошке, без особого интереса переговариваясь с телохранителями, воеводами и с девчушкой-персиянкой, караулящей нас почти сутками; сражаясь…
Плечом к плечу с могучим греческим титаном Ахиллесом, с великим батором из Монголии Уланом, бесстрашным темным, как ночь, вождем Мимбавме и гордым краснокожим Таугро-Храбрым-Глазом, с бесшабашными галлами Астельниксом и Авенриксом, неприхотливыми викингами Олафром, Ордигом и "братьями Тора", с маленькой, но юркой, точно лиса, Неферти, от экстаза драки задевающей и наших воинов, кричащим вдогонку убегающим персам разную непристойную ругню; потом еще...
Надо было нам достучаться до персидского владыки, с унизительным воем о признании его силы и победе "нашего общего мира" (хотя мои войска смели его отряды, как утренний туман - росинки), ночуя под окнами его висячих садов и гротов (дворца), развлекая друг друга ностальгическими песнями о родных землях (я - мечтами о нашем ребеночке и о своей возлюбленной); в конце концов...
Персы, под страхом казни (таков был наш совместный с их правителем приказ), поклялись, в который раз, не нападать на Египет и не вывозить оттуда для контрабандитско-спекулятивных целей дурман, сокровища, оружие, животных, детей, воинов и наложниц; и, погостив для закрепления мира у правителя несколько неделей, хотя ничего интересного, нового или аппетитного из "достопримечательностей" для себя не открыл, я...
Я, я... едва не потерял сознание от счастья, вернувшись домой, во дворец, бросив наспех оружие и наскоро перекусив, увидев Клеопатру (как в тот мистически-сказочный миг, когда впервые увидел и когда брал ее руку на нашей свадьбе) - она...
Она, по-детски робко поцеловав меня в щечку, придвигала осторожно, склонив прелестную головку в короне, ко мне... чудного, немного смуглого младенца с чуть раскосыми глазками, завернутого в ткань с нашивками символов моей власти и рисунков из легенд ее народа!
"Это наш сын! - тихонько сказала она, чуть потряхивая короной (от этого в покоях раздавались мягкие звуки колыбельной потому, что мастера догадались припаять к ней крошечные бубенцы и колоко

http://80-e.ru
18.10.2014 14:10
Найти все сообщения Цитировать это сообщение
Gazero Не на форуме
Продвинутый
***

Сообщений: 262
У нас с: 01.10.2014
Сообщение: #13
RE: писанинки :)
Сестры наши меньшие

- Пристала лужа эта к тебе, тоже мне! – с мягкой насмешкой думала Жучка, глядя на нелепую напыщенность Соффи.
- Фиии! – только и запищала та в ответ. – Я только имею тут право решать, что хорошо, а что – нет!... Мы будем плюхаться в грязной жижке!...
- Я тоже против твоего самоумства кротко заметила Чаппи, с удовольствием перебирая лапками по истоку конфликта – лужице среди двора.
Хозяева постепенно тоже становились на сторону самодовольной Соффи, судорожно беря любимиц на руки и охая: «Крошечка! Не лезь туда! Еще ножки намочишь, простудишься!..».
Конфликт исчерпался и сменился ощущением конфуза у брыкавшейся Чаппи, вопящей: «Эй, я не какая-нибудь изнеженная чистюлька-аристократка! Руки убери, своим ходом прекрасно могу!!...».
А кроме этого прибавилась угнетенная морда Жучки, на которую сыпались хозяйские поцелуи и которая чувствовала вину из-за развязавшейся спорки.
Но только – никаких подобных чувств для Соффи! Она, безусловно, самая невинная и выигравшая, приторно улыбалась направо и налево, на-показуху виляла безупречно причесанным и надушенным хвостиком.
В итоге все подруги были заведены по домам и оставлены в привычных для них местах обитания для исправления собственной мнительности. При этом она только цвела от обильной и вкусной еды, увлекательных до упада игр и ярких впечатлений.
Вечером они снова встретились, но уже не ища поводов для разборок. И, как ожидалось, от этого прогулка казалась скучной пыткой.
Потому Соффи извиняюще выпятила мордочку и предложила:
- Может, встряхнем эту нудную тянучку и устроим какую-нибудь игру?
- Не думала, что ты предложишь! – с сомнением проконстатировала Чаппи.
- А я не против! – ободряюще засеменила лапками Жучка, от рвения натягивая поводок на всю мощь.
Однако ее хозяйка не удовлетворилась этой маленькой кампанией и одернула поводок питомца с сюсюсканиями. Это заставило собачку задуматься:
- Только как? Хозяева впечатлительные, чуть что – сразу в обморок….

http://80-e.ru
19.10.2014 15:30
Найти все сообщения Цитировать это сообщение
Баламут Не на форуме
Механик-простофиля
****

Сообщений: 736
У нас с: 27.07.2009
Сообщение: #14
Ответ: писанинки :)
Цитата:Сестры наши меньшие

Повтор в последнем посте Wink
20.10.2014 13:05
Найти все сообщения Цитировать это сообщение
Gazero Не на форуме
Продвинутый
***

Сообщений: 262
У нас с: 01.10.2014
Сообщение: #15
RE: писанинки :)
Спасиб, буду стараться

http://80-e.ru
20.10.2014 21:43
Найти все сообщения Цитировать это сообщение
Gazero Не на форуме
Продвинутый
***

Сообщений: 262
У нас с: 01.10.2014
Сообщение: #16
RE: писанинки :)
Танец… теней…

… Все завораживает, сверкает сиянием (каким же близким, знакомым, как звездочка, чтогреет и толкает открывать занавес неизвестности).
Аза ним… прохладное зеркало воды, ровная гладь которого то и дело тревожится ослепительными бликами – ярко-синими, чуть алыми, серебристыми и золотистыми…странно, что то не падали в причудливой темноте капли, не шлепали по воде чьи-то шаги: то был танец…
Двух теней, мистически изящными шажками скользящих по ней, грациозно подскакивающих, кружащихся, будто плавая и… все же, несомненно, танцуя по глади зеркала прохладной и темной глубины!
И как дивно –одна из них была, ну, что можно сказать, «классической» - безобидной и… пугающей, печально-отвергнутой, черной, неуклюжей, крепкой, высокой и угловатой, даже какой-то сероватой, в не заживающих царапинках, оставленными неведомыми творениями; а вторая…
Наверное, если увидеть ее, то осторожно можно признаться себе, почему так робко-трепетно и благовейно-стремительно обнимает ее (будто благодаря за неповторимо-дивную улыбку и взгляд, что прогнали сонм всего тяжелого и горестного) в танце первая тень, та, темная и неряшливо-жутковатая - ее подружка была соткана из луны, мягкой и светлой, мечтательной и задумчивой, невыразимо красивой и тонкой, кротко и щедро осыпающей гладь воды жемчужно-алмазными искорками и нежными листиками…
Танец не утомлял теней, они аккуратно почти не прислушивались в нем к легонькому всплеску воды (от его увлекающе-феериных движений), к мерцанию непоседливых любопытством будто зрителей – оглушающе шепчущей что-то маске тумана, ворчащих мутных бородатых и седых облаков и хихикающе сплетничающих франтов-светлячков…
Они слушали, с замиранием свои крохотныt сердечка, и боялись поймать предупредительно-снисходительные стрелки Времени, верить лишь непроизвольному безмолвному признанию друг другу: они такие разные, маленькие и незаметные в шуме быстротечного и невнимательного молниеносного грома; а… все не хотели, не могли уже себе представить миг, в котором они без друг друга, вне своего, неясного, изумительного танца…
Он все тихонько гладил и ласково нашептывал неведомую сказку воздушных цветочков сумерек зеркалу воды, укрывая таинственным занавесом ночи двух теней, крохотных, таких разных, но…
Словно бесконечно и тепло убаюкиваемых, загадкой, что сохранили друг для друга и пронесли, через весь вихрь порою, колющей больно закат, радуги, в…
Ровной глади воды, очаровательных бликах своего танца…

http://80-e.ru
21.10.2014 20:06
Найти все сообщения Цитировать это сообщение
Gazero Не на форуме
Продвинутый
***

Сообщений: 262
У нас с: 01.10.2014
Сообщение: #17
RE: писанинки :)
Ветер тайн…

…Не прекращает тихо стучаться в двери, опрокинутые в холодной воде спутавшейся осени и весны. Странно наблюдать одновременно потерянные листья и улетающие розовые лепестки, тусклые звезды и потихоньку упавшую луну.
Казалось бы, последнее явление не могло произойти просто так. Что-то непоправимое должно было заставить замолкнуть колокола времени и соловья счастья… маленькой, уходящей в потерянный горизонт страны.
Неожиданно грустные облака еще раз взглянут в ее перевернутое отражение и отыщут, среди теней равнодушия закатов, причину всех водоворотов незаметных красных ручейков и исчезнувших неизвестно куда крыльев живого движения: все смылось черной каплей зависти и обиды!
А ведь ничто не предвещало плетения столь неотвратимой паутины: каждый из двух миров жил, как хотел и мог; подчиняясь волей-неволей своей природе – мужчины охотились и добывали, а женщины порою терпели их грубость и равнодушие, пока…
Неведомый туман нашел на группу девушек, уставших обслуживать «неблагодарных существ-бездельников» и покинули город; с удовольствием убежав в долину почти рая – залитую светом, прохладой моря и садов; где принялись жить.
Когда же воины попытались, их, таких хрупких и добродушных с виду, вернуть в город, выяснить причины столь дерзких капризов, вдали раздалось эхо черной тучи, и… больше никто не видел ни воинов, ни прежней луны – она с ужасом замечала трещины на своей жемчужной поверхности и пыталась вразумить группу беспечных девушек.
Они же не открывали потаенные и встревоженные уголки своих душ, чтобы признать всю ужасность поступков – они с радостью совершали набеги на город и грабили его, забирая сокровища, женщин, а мужчин насильно отправляли, по острым дорожкам стали, в мир, откуда нет возврата. И бесконечно они гордились украденными украшениями, платьями, мечами, что, по их мнению, давали им власть над всем миром…
Но шли караваны его дней и улетали листья ночей, распространяя зловещую славу о необычном для своих краев… королевстве убежавших от своих роз, восходящего солнца, по пути гроз и причинения неконтролируемой и бесшабашной боли, нити жизни – с первыми лучами, прятавшегося за тучи, от странного замка, украшенного, отобранными у мужчин, оружием, солнца; девушки вставали, часть из них готовила еду, другая спешила к маленькой и нелепо разукрашенной, дикой косметикой, королеве, носившую вместо привычных символов власти несколько мечей.
Иногда, пролетающим в их лязге, бегстве от этих нравов, лепесткам и листьям страшно вспомнить, что они умудрялись гармонировать в королевстве с… мирным тканьем, вышиванием, пирами и прогулками; с военными веселыми пирами и теплыми беседами; заковавших, однако, всех жительниц в клетку иерархии – никто не смел подумать о том, чтобы помириться с мужчинами или вернуться в город (иначе их отправляли на казнь, под речь королевы о «трусливых слабачках, мечтающих снова чахнуть в рабстве и бессмысленных потаканиях лишним существам!».
Могли ли так назвать ветры и отголоски цветущих садов города, самых близких друзей одного мира? Что ведь сделаешь без их силы и преданного, чуткого ума? Ни город ни построишь, ни фрукты с рисом не вырастешь, ни рыбу не поймаешь, ни… не почувствуешь никогда свою значимость на свете!
Если бы только это понимало королевство во главе с, маленькой и рано обозлившейся, девчушкой, не умеющей запрячь быков в ярмо для пашни; а привыкшей только отбирать, доставшиеся усталостью, мозолями и грустными глазами, совсем чужие мечи и украшения.
Их блеск все освещал дворец, незаметно кричавший трещинами луны – рушились без мужской помощи смазки, сваи, укрепления; в пирах исчезали быстро продукты, и без знающих, сильных умов приходили в негодность боевые лошади и оружие.
И вновь ветер тайн умоляет, тихо мстящую за свои раны, луну дать ему право окликнуть, потерявших живительный ручей рассудка, жительниц королевства своими слезами, неожидавших столь раннего и одинокого полета, звезд сердец… всех, кто мог утешить девушек, все тоскливо ждущих, все раскрашивающее в радугу, чувство любви; кто мог подарить стареющим служанкам, капризной и утонувшей в холоде эгоизма королевы, восхитительное солнце вечной заботы о собственном маленьком и милом отражении; кто мог защитить от побоев и смертельных ранений слабые руки, жмущиеся к стенам дворца перед толпой врагов и отчаянно бросавшиеся в их рой…
Что за печальное чувство снова вынудило умолкнуть соловья, надеявшегося заговорить стихами влюбленных, старанием укрепить королевство и город ради детей, счастьем тихого и теплого слияния двух разных и замечательных в дружбе миров?
Наверное, это мятущееся желание вернуть все назад, тот миг, когда можно было выдать будущую королеву на справедливый суд города, за столь безумное провозглашение свободы от… всего мира; теперь оно обернулось проваливающимися стенами и тщетной попыткой догнать тех, кого, на самом деле, многие не хотели убивать, но ослепились обещаниями, зловещей не по годам мстительной, королевы…
Ее платье теперь окрашено тем алым эхом, что так ее забавляло и этим наводило на мысль о собственной вечной, легкой жизни. Рядом с нею все служанки, поздно очнувшиеся от, не по-доброму сверкающего победами, сна; в, красивых и трогательных дальностью, уголках видящих неявившихся отцов, братьев, мужей… что теперь лишь, для них, были и вынужденно прощали их недавние бодрые возгласы подбадривания речей королевы; ждали, когда из неявившееся дочери, сестры, матери, жены вернутся! Теперь же…
Все, кто боялся и ссылался на необходимую погоню за, последним улетевшим, мигом свободы и, ничем не обременяемой, радости, лежат и не могут крикнуть: «Простите!... Нам без вас невозможно жить!... Мы все отдадим, только вернитесь!».
Все это так и останется для них смутными воспоминаниями о радостных, крепко любящих их, неявившихся дедушках и бабушках, мечтающих и надеющихся на достойную жизнь, всей своей длинной и глубокой ленты веков, хранящей столько талантов, передавшихся внучкам; которых ждал свет…
Где же он теперь, если где-то вдалеке верные, не успевшие прийти, деды и отцы, братья и неявившееся мужья, услышали и выполнили, столь долго зовущуюся жительницами королевства, просьбу «исчезнуть, оставить их в покое, не быть ничем им не обязанными, бояться их и не трогать»?
Грустно и жутко осознавать, что ее тень теперь лишь в метающемся, во тьме и холоде трещин луны, осознании ухода, так жестко и роковой ошибкой, сломанной цветущей ветви жизни!
Она осталась лежать вместе с, отпустившими от себя розы судьбы в непростительный, поблескивающий алым, снег вечного одиночества, жительницами королевства и его хозяйкой; замахнувшейся на отвернувшуюся луну столь неряшливо, необдуманно и… бестолково!
Все трудно поверить, что из-за этого пропал целый мирок дивной красоты, искусного труда и вдохновения, чувств, грез и надежд; и лишь ветер тайн грустно летает между его потерянными нитями лепестков и улетающих листьев…

http://80-e.ru
22.10.2014 16:51
Найти все сообщения Цитировать это сообщение
Gazero Не на форуме
Продвинутый
***

Сообщений: 262
У нас с: 01.10.2014
Сообщение: #18
RE: писанинки :)
Endless Motion...

...Как повезло в этом одной маленькой медузе Бузе, в том, что она, самая любопытная и маленькая на свете, может гулять по бескрайним просторам моря, плыть и плыть...
Словно маленькие фонарики, в лунном сиянии сверкают жемчужинки, тропинкой вдаль бежит причудливая ленточка переплетений бликов звезд, они точно радуются и танцуют вместе со своей подружкой...
Бузя поправила юбочку из щупальцев и... призадумалась - вот вроде все места знакомы: и замок из кораллов, где живет ворчун-крабик, и лес из водорослей, восхитительно переливающихся в отражении лунных лучиков и пены, и города из затонувших кораблей, где радугой рассыпаются рыбки... Почему же ее не покидало ощущение, что она - в изумительном, неповторимой мирке прогулки (ощущения, что ты был и не был, в водовороте оживающих картин, воображения и приключений)?..
Поиск ответа на вопрос толкнул медузу дальше, плыть и совсем не чувствовать усталости, плыть вверх, может, там есть разгадка? Храбро поднялась она на искрящейся, мягкой и хрупкой юбочке, смотря глазками так внимательно, как только могла - над ней простирались сотни статуэток из живых алмазиков - пульсировали звездочки - незримо складывались сотни следов в бесконечность, ключики в невиданные вселенные...
Бузю поразило это великолепие - каждым крохотным щупальцем чувствовала она, как сквозь нее, далеко-далеко пролетавшие кометы хвостиками, как ручками, пишут сказки для крошечных глазок волн, они засыпают и рассказывают их друг другу, спеша за стрелками Млечного Пути...
И она, маленькая и простая их жительница, совсем еще кроха, тоже видит их, ощущает своим еще махоньким, но уже шаловливым и беспокойным от любопытства тельцем-колокольчиком, спеша вдаль, вдаль, вдаль...
Морская малышка, наверное, тоже надеется встретить своих сестричек - светящихся, ослепляющих нежными переливами и будто пушинками-щупальцами космических медуз, что танцуют, летают среди радужных туманностей и белоснежных малюток-листиков луны, гуляя по их мирам без конца...
Ее лучик еще раз мягко погладил неунывающую головку Бузи, что с надеждой смотрела вперед и с приятным изумлением ловила его за тонкую, светящуюся ниточку, соединявшую столько раз ночь и мирок моря, иногда становившимся более светлым, теплым и дарившим день, сквозь него проходили таинственный незримыми лабиринтами мысли и впечатления Бузи, ее друзей, все они отражались друг в друге, точно в зеркале, складывались в мозаику странствий по грусти и радости, что не уставали сменять друг друга, хоть порою дождик менялся снежком, а разные переживания ее в дне - тихими мирками сна и тоненьким посапыванием в ракушке их манюни-путешественницы...
Она была уверена, что так и надо, что это неповторимый подарок и только для нее, эдакая увлекательная...
Endless Motion...
Ведь можно все плыть и плыть, с любопытством глядя в занавес дали лунного лучика...

http://80-e.ru
23.10.2014 20:45
Найти все сообщения Цитировать это сообщение
Gazero Не на форуме
Продвинутый
***

Сообщений: 262
У нас с: 01.10.2014
Сообщение: #19
Ответ: писанинки :)
Золотой листик

...Ты летел из дальних стран, и теперь точно солнечная птичка на снегу... Теперь все тихо и бело...
И только я тихонечко возьму тебя в руки - сколько теплых воспоминаний разбудят твои желтые, мягкие, мокрые от дождика грани...
Ты уверен, что увидишь солнышко, оно научит тебя летать, ведь, когда еще малышом был в трепетной, живой скорлупке почки, оно...
Ласково гладило тебя, рассказывало сказки о дальних странах...
И вот они все промчались веселым, беспечным ветерком, так же незаметно, как и лунный лучик уносит время в твоих небесных сестричек - звездочек...
И вот ты снова дома, но мир стал совсем другим - зеленые тропинки скрылись под одеяльцем вечернего снега, лучики заката придают ему мягкость облачков, таких же пушистых и легких...
Ты - тоже частичка этого дива, малыш-листик!
Золотой, маленький, не бойся моих ладоней - я осторожно поглажу твое сердечко и укрою от ночной прохлады, желая тебе спокойного сна...

http://80-e.ru
24.10.2014 18:41
Найти все сообщения Цитировать это сообщение
Gazero Не на форуме
Продвинутый
***

Сообщений: 262
У нас с: 01.10.2014
Сообщение: #20
Ответ: писанинки :)
Ниточка сияния...

... Проходит сквозь облака и ветер, она летит, торопится, смело смотрит вперед, летит...
Она торопится передать привет, лучик любви или блеск надежды, каждому, кто в глубине души ждет такого, ниточка верит - она сможет подарить это, не зря когда-то родилась из звездочки где-то в далекой синеве неба...
Она оттеняет заботливый взгляд, задумчивую улыбку, что имеет Мечта, это ее крылья, незримые, легкие, точно снежинка, прелестные, вернувшиеся из давней сказки...
Она спешит, верит, когда капельки дождя прячутся за ночным туманом, а глазки укрывает сон, тихонько...

http://80-e.ru
25.10.2014 16:58
Найти все сообщения Цитировать это сообщение
Создать ответ 


Переход:


Пользователи просматривают эту тему: 1 Гость(ей)