Помолясь, приступим. Точнее, продолжим. Далее следует довольно нудная и кривонаписанная (мной) часть, ибо касается она воздушного боя. Я в этой теме ничего не понимаю, поэтому "не стреляйте в пианиста".

---

Взлетная палуба «Eisengeier».

Карнаж сидел в кабине новенького СТ-37, вознесенного на взлетную палубу мощным подъемником. Волк уже любил «Eisengeier» - изумительный самолет, построенный как будто бы по заказу самого Карнажа! Могучие роторы ревели во мраке, разрываемом зарницами далекой грозы и мерными вспышками цветных огней, обозначающих габариты судна.
Только что из нижнего трюма вылетел и канул во мрак красивый коричневый биплан, силами пленников облегченный от великолепного, и очень дорогого груза. Золото в слитках, монетах и изделиях, запечатанные пачки каких-то ассигнаций, и два ящика музейных реликвий: картины, статуэтки, камеи… Прямо под крышкой одного из этих «музейных» ящиков, куда неугомонный Карнаж все же нашел время заглянуть, лежал широкий футляр-витрина. Под стеклом был разложен старинный мундир тёмно-синего сукна с красным подбоем. Золотая канитель и галуны мерцали старым золотом, пуговицы сияли огнём. Волк присвистнул и с жадностью оглядел дивный наряд. Потом перевел взгляд на свою видавшую виды лётную куртку – захлопнул крышку. Его ждала битва – битва за все эти богатые трофеи и свою жизнь в придачу.
Волк усмехнулся и включил двигатель самолета. Руан наверняка уже связался с галлийскими истребителями. Что они теперь захотят сделать со сверхамолетом? С одной стороны, на борту остались только пираты, а с другой – золото и ценности. И смогут ли лёгкие SPAAD вообще что-то предпринять против летающего броненосца?
- В любом случае, им придется подождать в очереди. Сначала – Ягер, - пробормотал Карнаж.
А терпение Ягера было на исходе. Он, конечно, понимал, что воздушный бой с Карнажем – наилучший выход, коли уж ему не удалось с наскока расправиться со всеми врагами, расстреляв мостик. У него не было ни бронебойных снарядов, ни даже ручных бомб. В голову стала закрадываться мысль приземлиться на взлетной палубе и захватить «Eisengeier» самому. Внезапно из-под необъятного брюха сверхсамолета вылетел большой биплан.
«Сбить его, что ли», - подумал Ягер, но и только: тратить патроны и горючее на такую легкую цель не хотелось. И тут, наконец, ожила рация:
- Мой дорогой Ганс! Я со своими верными пилотами хочу поприветствовать тебя в моём небе!
- А, герр Карнаж! Хотелось бы пожелать вам здравствовать, но, боюсь, скоро придется прощаться.
- О да! Начнем спор благородных мужчин!
Три крылатые машины юрко вспорхнули со взлетной палубы и закружились в небе.

Мостик «Eisengeier».

Джок стоял возле штурвала на погруженном во мрак мостике. Ветер трепал его короткий мех, пронизывая до самых костей.
- Боже, что я делаю? Что я сейчас делаю? – пробормотал он. – А сколько ещё придется сделать.
Инженер повернулся к креслу, в котором сидел Хрип. У его ног приютился Молоток. Сбоку виднелся грузный штурман Деклерк, смотревший на тускло мерцающие навигационные приборы. Верный Этьен стоял у двери.
Нужно было начать командовать: именно ему, государственному изменнику Джоку, было поручено управление судном в отсутствие капитана. Почему именно ему, а не Хрипу? Впрочем, какой из Хрипа командир – без голоса? В любом случае, пора действовать.
- Молоток, ты умеешь обращаться с радиостанцией? – Джок дождался кивка подростка. – Беги в рубку и слушай эфир. Скоро сюда пожалует наша… то есть галлийская кавалерия, и мне надо знать, когда их ожидать.
- Хорошо! Но я не понимаю по-галлийски! - перекрикивая рев ветра, ответил волчонок.
- Ох. Тогда просто слушай их переговоры. Подключи к рации интерком, пригодится.
- Сделаю!
Молоток сорвался с места и с топотом побежал исполнять приказ.
- Деклерк, наш курс?
- Без изменений, господин инженер! Идем, как приказал капитан, прямо к Аврике.
- Добро! Остаешься на мостике за главного! Этьен, к штурвалу! Если увидите самолеты прямо по курсу – прячьтесь под окно. Да, отключи ходовые огни – нечего светить, как новогодняя ёлка: друзей у нас сейчас нет.
Джок дождался, пока Этьенн, бывший, к счастью, специалистом по электрооборудованию и разбиравшийся в приборах мостика, найдет соответствующий выключатель, и продолжил:
- Хрип, ты сможешь стрелять из зенитного пулемета?
Лицо Хрипа оживилось, губы зашевелились, но вряд ли Джок смог бы услышать ответ, даже если бы и стоял рядом.
- Вижу, что сможешь. Пойдем, я покажу наше вооружение: эта птичка не так беззащитна, как кажется.
Внезапно под потолком щелкнуло, зашипело, и громкий, усиленный репродуктором голос Молотка легко перекрыл неумолчный шум ветра, рвущегося через разбитый иллюминатор:
- Джок, я слышал переговоры Руана с галлийцами. И разговоры самих галлийцев. Их очень много.
- Что ж, господа, будем надеяться, что наш капитан разгонит райхляндцев и примет бой вместе с нами. Или мы будем сражаться без него – другого пути у нас нет, - с этими словами Джок по телефону связался с машинным отделением, и, узнав, что там всё в порядке, велел техникам бежать к мостику.
- Надеюсь, из них получатся хорошие стрелки. Впрочем, разве есть выбор? – повторил он. – Удачи, Деклерк. Если что – трансляция в твоем распоряжении.
- Слушаюсь, господин инженер! – штурман встал с кресла, тяжело дыша от волнения. – Мы обязательно прорвемся!
И тут на мостик донеслись пулеметные очереди. Яркие трассы перечеркнули небо. Волки в воздухе!

В воздухе.

Очередь просвистела мимо Карнажа, и он круто повел самолет в небо. Обернувшись, он увидел, что Ягер переключился на другую цель.
Ловкач, заметив отблеск на плоскостях вражеского самолета, ловко накрыл его своим залпом. 20-миллиметровые пули пробили крылья биплана, и тот ушел за темную громаду «Eisengeier». Впрочем, пилот-райхляндец справился с управлением, поднял машину и атаковал самолет Эрнандо, которому пришлось уйти почти к поверхности моря, чтобы оторваться от преследования.
А Ловкач внезапно запаниковал: он видел два самолета противника, но где же третий? Если его не видно, то, вероятнее всего, он прямо сзади, и это было плохо. Очень плохо. Резко обернувшись, он увидел преследователя прямо за хвостом своего СТ-37. Попытался отвернуть в сторону, но поздно: вспышки выстрелов, и самолет содрогается от попаданий. Уйдя с линии атаки, Ловкач с ужасом смотрел на мерцающую фосфорным светлячком стрелку датчика уровня топлива: бак был пробит!
Карнаж с досадой увидел, что самолет Ловкача был подбит. Остановившись на подъеме, он пропустил мимо преследовавший его самолет и дал длинную очередь из всех четырех пулеметов сразу. Вспышка озарила свинцовое море, к поверхности которого понеслись пылающие обломки.
– Первый – за мной! – закричал он и засмеялся.
Ягер видел, что какой-то самолет был сбит, но какой? Все СТ-37 были одного силуэта. Ни окраской, ни опознавательными знаками они тоже особо не различались. Были бортовые номера, но разве их разглядишь?!
Впрочем, смех Карнажа, раздавшийся из репродуктора, рассеял все сомнения.
- Ах ты, грязный наемник! – закричал Ганс, высматривая, как бы ему сровнять счет.
Тем временем Эрнандо догнал и расстрелял истребитель, подбивший Ловкача. Выпущенные им пули оторвали хвост райхляндца, и тот, завывая, полетел в море. Далеко внизу Эрнандо успел увидеть белый купол парашюта. Улыбнувшись, ягуар посмотрел вверх…
Ягер заметил дульные вспышки и трассы выстрелов Эрнандо и выпустил две длинные очереди. Ягуар погиб, не успев понять, что происходит, и его самолет, ревя двигателем, умчался к морю, чтобы сгинуть в его пучинах.
Карнаж не сразу понял, что потерял одного из своих пилотов. Впрочем, его занимали совсем другие вопросы. Он искал в небе самолет Ягера, и пока тщетно.
А Ловкач отчаянно пытался завести свой подбитый самолет на палубу «Eisengeier». Без огней сверхсамолет казался скалой, несущейся сквозь ночь. Пилот-ласка боялся кормовых винтов и роторов вертикальной тяги, а поэтому решил заходить на посадку со стороны носа, но тогда требовалось обогнать судно и сделать разворот, а стрелка указателя топлива неумолимо клонилась к нулю! Впрочем, Ловкач был отличным пилотом, и ему наверняка бы удался его маневр, если бы выстрелы Ягера, заметившего заходящий на посадку самолет, не разворотили капот истребителя.
Двигатель вспыхнул, густой черный дым мгновенно закоптил ветровое стекло и очки-консервы пилота. Самолет, теряя скорость, накренился. Страшно закричав, Ловкач сорвал очки и, сквозь сполохи пламени, увидел прямо перед собой окно мостика «Eisengeier» - изрезанное трещинами и зияющее круглой дырой посредине. Пилот рванул штурвал до отказа на себя, заставив умирающую машину немного поднять нос и перевалить козырек над злополучным окошком. А потом нажал на гашетки.
Отдача четырех мощных пулеметов закрутила легкий истребитель, и он, вращаясь и теряя скорость, проскрежетал по палубе и остановился, не наскочив на роторы. Остатки топлива вспыхнули, окутав разбитый самолет слепящим пламенем, в котором иногда постреливали неизрасходованный патроны.
Карнаж оскалился и страшно зарычал. В одночасье он остался без двух своих пилотов и, возможно, даже друзей. Впрочем, вряд ли волк был столь сентиментален. Скорее, он осознал, насколько усложнится исполнение его грандиозного плана без таких верных и умелых соратников. И теперь, когда в небе над «Eisengeier» остался только они с Ягером, Карнаж рычал и ругался, проклиная свое трагическое невезение. Ругался, но не забывал смотреть по сторонам: враг был где-то рядом.

Мостик.

Деклерк, стеная и охая, поднялся с пола и помог встать Молотку, которого пытался прикрыть своим телом от мчащейся навстречу и чудом миновавшей их огненной гибели.
- Кто это был? – пискнул Молоток, круглыми глазами глядя в окно.
- Не знаю, малыш, - ответил штурман, держась за спинку кресла. Его трясло, как от озноба, он никак не мог отдышаться и ужасно боялся, что сейчас его накроет приступом астмы.
- Я пойду туда! Он мог уцелеть! – крикнул волчонок и бросился к двери.
- Эй, малец, - попытался остановить его Этьен, - Вдруг это не наш?..
Но дверь уже захлопнулась, а Этьену меньше всего хотелось бегать за шустрым подростком: одного раза ему хватило. Да и вряд ли пилот остался жив.

В воздухе.

Высоко над «Eisengeier» бушевала драка. Двое одинаково опытных и умелых пилотов на не слишком знакомых им машинах. Их вёрткие и скоростные самолеты то взлетали над облаками, то падали вниз, порой обмениваясь короткими очередями, а огромная луна бесстрастно освещала эту затянувшуюся дуэль.
Карнаж сделал петлю и вышел в хвост Ягеру. Тот быстро отреагировал ловкими маневрами, ушел с линии стрельбы и на полной скорости влетел в большое облако.
- А, хочешь поиграть в прятки, Гансик? Ну давай! – процедил Карнаж в микрофон и вошел в облако вслед за Ягером.
А тот сразу же вышел из тучи, чтобы дождаться Карнажа в открытом небе, и, когда тот наконец вылетел на простор, обстрелял его из двух пулеметов. Карнажу, тем не менее, удалось уклониться от выстрелов и уйти обратно в облако.
- Неплохо, герр Карнаж, совсем неплохо, - пробормотал Ягер в микрофон.
- Ты и не должен был ждать от меня меньшего! – донесли радиоволны ответ Карнажа.
Ягер усмехнулся и ринулся в облака.

Взлетная палуба «Eisengeier».

Еще не успев пролезть в люк, Молоток каким-то чувством осознал, что случилось что-то страшное. И вот теперь он подбежал поближе к догорающему истребителю. Ветер срывал дым и уносил его прочь, давая разглядеть на почерневшем борту цифру 3, окруженную надписью «Eisengeier». Кто именно летал на этом самолете, волчонок не знал, но точно не великий Карнаж: у его самолета мог быть только один номер - первый.
Оглядевшись по сторонам, Молоток понял, что в небе осталась единственная пара истребителей. Совершенно не подлежало сомнению, что в их кабинах сидят капитан и тот лощеный офицер, который пару раз угощал подростка конфетами. Веселый Ловкач, добрый и храбрый Эрнандо – их больше не было. Не было совсем и навсегда.
Молоток стоял, ежась под порывами холодного ветра, и плакал. В каждой его слезинке дрожал отблеск желтого пламени.

В небе.

Развязка наступила внезапно. Карнаж направил свой истребитель к темному силуэту сверхсамолета. Ягер не отставал, но никак не мог взять самолет Карнажа на прицел, а тратить патроны впустую было слишком расточительно: их оставалось немного.
Капитан налетчиков нырнул под брюхо «Eisengeier», а Ягер прошел над палубой, озаренной пламенем над обломками. Возле них кто-то стоял, кто-то слишком маленький для пилота.
Фигурка на мгновение подняла голову, и Ганс как-то очень отчетливо увидел волчонка-механика с аэродрома добровольцев. Мальчик поднял кулак и погрозил им.
«Какой смелый юноша, - удивился Ягер. – Пошел с Карнажем, не испугался. Но лучшего механика им, без сомнения, не отыскать».
Истребитель оставил палубу позади.
- Где вы, герр Карнаж? – спросил Ягер.
- Я здесь! – рявкнул в ответ динамик.
Два самолета мчались прямо друг на друга – один сверху, другой снизу. Пропеллеры молотили воздух, сокращая расстояние между дуэлянтами.
– О, герр Карнаж! – закричал Ягер, - Если противник пикирует на вас, летите на встречу? Заветы майора Болка?!
Ганс впервые по-настоящему восхитился Карнажем, ведь тот, кто учился по Болку – достойный противник!
А Карнаж ничего не ответил. Он нажал гашетки.
Пули разнесли двигатель истребителя Ганса, пропеллер разлетелся на две половины, улетевшие во тьму. Но и Ягер стрелял, ругаясь на своем грубом наречии и пытаясь удержать самолет.
Одна из пуль оторвала капитану кусок уха. Другие прошили двигатель, заставив его сбиться с ровного тона на кашель и клёкот. Но Карнаж, тоже ругаясь и крича, продолжал стрелять.
Внезапно он почувствовал, что самолет остановился на подъеме и начал сваливаться в пике. Двигатель был серьезно поврежден, хотя, возможно, здесь дала знать о себе единственная ошибка конструкторов СТ-37. Мимо пронесся самолет Ягера, пытающегося удержать его от штопора и хоть как-нибудь приводниться.

* * *

Со страшным грохотом истребитель с бортовым номером «1» рухнул на взлетную палубу, проехался по ее настилу, рассыпая искры, и остановился, уткнувшись пропеллером в остывающие обломки машины Ловкача. От сотрясения Карнаж потерял сознание и упал грудью на штурвал.

* * *

Далеко внизу Ягеру с большим трудом удалось приводниться и не перевернуть при этом разбитого самолета. Несмотря на пробоины, истребитель неплохо держался на воде. Ошеломленный пилот поднял на лоб очки и посмотрел в небо. Там, заслоняя луну и тучи, двигалась громадная тень сверхсамолета.
- По крайней мере, Карнажу тоже досталось, - прохрипел он, и без особой надежды взял микрофон. К его удивлению все лампы радиостанции остались целы, батарея исправно давала ток, и репродуктор ответил бодрым шипением, сквозь которое слышалась галлийская речь.
- Пожалуй, старик не обрадуется…

Дорнштадт, Райхлянд.

- Герр оберст фон Бер, это лейтенант Фольк! – в голосе заместителя Ягера звучало искреннее отчаяние, - Герр хауптманн Ягер и его пилоты были сбиты налетчиками. Судя по всему, ведомые погибли, а хауптманн дрейфует в море… Сверхсамолет цел и продолжает полет. Налетчики – бывшие пилоты-добровольцы. Какой-то герр Карадж…
Фон Бер заревел и швырнул трубку на стол с такой силой, что она разлетелась, как стеклянная, осыпав весь кабинет осколками эбонита.
Ягер был совершенно прав: радоваться «старику» было не о чем.