Ого! Налётчики попали в пренеприятную передрягу. Похоже, будет очень жаркая перестрелка, где кому-то не поздоровится.

Не, особо стрелять больше не будут. В комнате с металлическими стенами и окнами из бронестекла это, по моему разумению, чревато. Понятно, кстати, почему пираты в сериале пользовались такими изумительными бландербасами: стреляют они дробью, эффективны только на близких расстояниях, зато борт самолета особо не пробьешь, да и рикошетов меньше...
Палить, конечно, будут, но на открытом воздухе и из более тяжелого и скорострельного оружия.
Всячески извиняюсь за многочисленные корявости последнего фрагмента: очень торопился. Исправлю всенепременно.

Действительно ли Франсуа хотел застрелить Карнажа, или только напугать, но, решив помахать оружием перед лицом павшего духом противника, он совершил большую ошибку. Все собравшиеся, включая Тибодо, уже опустившего ружье, уставились на ярко сверкающий хромом и полировкой пистолетик в руке кота, и не видели, как скорчившийся возле Хрипа Молоток вытащил из кармана трофейный «Ле Белль» и, сжав его обеими руками, потянул за крючок.
Молоток, конечно, никогда не был снайпером, но пилоты Добровольческой эскадрильи не раз приглашали его пострелять по бутылкам, и каждый раз шумно радовались успехам юного механика. В любом случае, в цель стрелять он умел, а на таком расстоянии промахнуться было трудно. Грянул выстрел, и, повинуясь скорее удаче, чем твердой руке стрелка, пуля ударила прямо в блестящий пистолет! Франсуа взвыл, тряся ушибленными пальцами; его оружие упало на пол. Тибодо, замахнувшись карабином, бросился на волчонка, но лежащий за Молотком Хрип вдруг перекатился прямо под ноги агента. Ругаясь по-галлийски, лже-электрик грохнулся на пол, а его ружье отлетело к стоящим у стены членам команды.
Воспользовавшись всеобщим замешательством, Эрнандо прыгнул вслед идущему к выходу командиру охранников и со всей силы толкнул его на стальную дверь. Подбежавший Ловкач выхватил из кобуры оглушенного офицера револьвер.
Меж тем один из техников – пёс по имени Этьен – подобрал карабин и направил его на Карнажа.
- Стреляй! – закричал капитан Руан.
И вновь все на мостике замерли – на этот раз, в ожидании развязки. Но Этьен отчего-то медлил, и Карнаж нарушил молчание:
- Всё это стало слишком утомительным. Решитесь наконец: либо стреляйте, либо идите со мной!
Палец Этьена, потянувший было за крючок, внезапно расслабился. Ствол опустился.
- Что ты делаешь? – не веря глазам, закричал капитан.
- Знаете что? – запинаясь, заговорил техник, - Жак не один, кого правительство оставило без дома. Моей деревни больше нет, и не райхляндцы её разбомбили. На ее месте теперь огромный котлован, там будут строить один из этих дурацких фортов. Кому они нужны, ведь мы – победили, не так ли? Всех моих друзей, соседей, всех, кого я любил, разбросало по стране. Мне некуда возвращаться. Скажите, Дон Карнаж, в вашей команде найдется место для меня?
Капитан разинул рот, Франсуа забыл о своих расшибленных пальцах.
Карнаж широко улыбнулся:
- Добро пожаловать на борт, мой дорогой друг!
Тем временем Хрип лежал на боку и тихо поскуливал: кроме разбитого горла он получил несколько болезненных синяков от тяжелых ботинок Тибодо. Молоток сидел рядом, продолжая держать на прицеле секретных агентов.
- Хрип, мой верный соратник, как ты себя чувствуешь? – обратился к нему Карнаж.
Хрип попытался ответить, но из его перекошенного от боли рта вырвался лишь невнятный шепот.
- Он не может говорить громче, босс, - сказал Молоток ломким голосом: казалось, он вот-вот расплачется.
- Ну вот, а я ещё шутил о галлийцах, которые его успокоят, - виновато пробормотал Ловкач.
Дон Карнаж подошел к Тибодо, только что поднявшемуся на ноги, и с размаху ударил его в лицо:
- Это тебе за моего пилота!
Потом он повернулся к команде судна.
- Я – ваш новый капитан Дон Карнаж! У вас есть выбор: или быть высаженными на Сардиновом острове, или присоединиться ко мне!
Джок шагнул вперед, и следом за ним вышли еще двое техников: гепард по имени Нименс и аист Гуэрнон – именно он безуспешно ловил Молотка по машинному отделению. Они подошли к Карнажу и встали рядом.
Внезапно из кучки, в которой перемешались офицеры, остатки машинной команды и по сию пору связанный охранник, выбрался грузный боров – штурман Деклерк. Лицо его было мокрым от пота: он очень волновался.
- Я тоже хочу с вами, капитан. Война кончилась, и мне с моим здоровьем никто больше не даст управлять самолетом. Но клянусь, я не буду вам обузой!
Капитан Руан застонал и закрыл глаза ладонью: происходящее казалось ему феерическим театром абсурда, ужасным бредом.
«Не иначе, я задремал в грозу», - думал он. – «Скоро я проснусь, и ничего этого, конечно, не будет. Я слишком боялся, что в этом полете случился какая-нибудь неприятность, и она мне пригрезилась!»
Налетчикам, однако, было не до душевных переживаний Руана: у них хватало и своих трудностей.
- Босс, что будем делать с солдатами, которых вызвал тот увалень? – кивнул на присевшего у стены офицера Эрнандо. Дартан держался за грудь: врезавшись в дверь, он сильно ударился о штурвал запорного механизма.
- Устройте засаду! – распорядился Карнаж, и, наконец, сделал то, о чем так долго и страстно мечтал: уселся в капитанское кресло.
«Небо теперь моё!» - думал он. – «Никто не сможет мне помешать. Весь мир скоро будет содрогаться, слыша имя великого Дона Карнажа, грозы небес!»

Глава VI.
«Волки в воздухе!»

Очень близко от «Eisengeier».

Радио захрипело, и сквозь треск помех, наведенных близкой грозой, донесся голос лейтенанта Фолька:
- Герр Ягер, вы меня слышите?! Я сообщил полковнику всё, что вы приказали!
- Понял, - кратко отозвался Ягер, а потом осторожно добавил: - Он что-нибудь сказал?
- Он очень разозлился, но ничего конкретного…
- Это очень хорошо, камрад! Конец связи! – Ягер выключил радио и радостно закричал, заулюлюкал, захлебываясь холодным морским ветром. Его переполняла радость, ведь полковник не запретил его самовольный полёт однозначным приказом; он вообще никак не прокомментировал его. Старик молчаливо согласился и как бы благословил на подвиг. Разумеется, Ягер прекрасно понимал, что если «Eisengeier» будет сбит, всю вину возложат на него, но…
- Жизнь короткая, но славная, - пробормотал волк и улыбнулся: далеко впереди он заметил красные и зеленые вспышки огней сверхсамолета.

Мостик.

Эрнандо, Ловкач и Джок со своими друзьями обернулись к оставшимся членам команды, чтобы отвести их под арест. Казалось, удача на их стороне, и больше никаких неприятностей быть не должно, но… Пожалуй, Молотку не следовало расслабляться раньше времени, и отвлекаться на Хрипа, ибо Франсуа, пошедший было к выходу с опущенными плечами и понурой головой, вдруг рванулся прямо к мальчику и вывернул его руку, державшую оружие.
Молоток взвыл и выпустил револьвер, который тот час же оказался в другой руке агента, приставленный к голове подростка.
- Сдавайся, Карнаж, или его смерть будет на твоей совести! – закричал Франсуа, оттаскивая волчонка подальше от завозившегося на полу Хрипа.
Карнаж встал с кресла и сделал несколько шагов к своим пилотам.
Тем временем Тибодо подскочил к Этьену, забрал из его безвольных рук карабин и отошел к своему командиру.
- Лейтенант Дартан, идите… - начал Франсуа, но, присмотревшись к страдающему у двери офицеру, решил, что толку от него не будет.
Карнаж смотрел на галлийцев, стоящих перед огромным окном, за которым тучи клубились на фоне темного неба, и скрипел зубами от ярости. Самое неприятное заключалось в том, что он опять не знал, что делать! Пожертвовать жизнью Молотка он не мог, прекрасно понимая, что сразу же потеряет всех своих друзей, а этого следовало избежать любой ценой. По крайней мере, сейчас. Протянуть время? Договориться? Наконец он откашлялся и крикнул:
- Как ты смеешь угрожать ребенку, презренный трус?!
- Ай, брось читать мне лекции, бандит, - презрительно отозвался Франсуа. – Ты сам использовал его, чтобы захватить самолет!
Рука агента, сжимающая запястье Молотка, сжалась, и тот, всхлипнув, закусил губу, чтобы не закричать.
- Франсуа, пожалуйста, не мучай его, - подал голос Джок.
- Уймись, предатель, а то умрешь первым! – отрезал Франсуа. Теперь в его лице не было ничего веселого. Он был мрачен и угрюм. – Господа, сейчас мы с Тибодо постараемся избавить нас от этих бандитов и их прихвостней.
Карнаж отступил назад под прикрытие своих вооруженных сторонников.
- Кажется, этот кот рехнулся, - прошептал Ловкач, целясь в Тибодо из револьвера, отнятого у офицера. – Но я совсем не хочу задеть малыша.
Глаза Франсуа сжались в узкие щелочки. Еще чуть-чуть, и он будет готов открыть огонь, и было совсем неясно, кому достанется первая пуля!

Совсем рядом с «Eisengeier».

Быстрые истребители обогнали сверхсамолет и стремительно пошли на сближение. Ягер сломал строй и вырвался вперед. Прямо перед собой он видел ярко освещенный мостик, на котором толпилось довольно много народа.
«Ага, я смогу покончить со всеми разом!» - подумал он и, в запале забыв о ведомых, нажал на гашетки.

Мостик.

- Да вы сошли с ума, мои чрезмерно отважные лазутчики! – Карнаж театральным движением простер руку к агентам. – Смотрите, нас больше. И подумайте: если вы будете стрелять в нас, то попадете и в тех, кто стоит за нами! Давайте не будем устраивать этих опасных игр и разойдемся миром: я заберу самолет, а вы спасете команду. Если так сделать…
- Единственное, что вы сделаете, это сдадитесь! – заявил Франсуа. – Бандиты Карнажа отправятся в Галлию и познакомятся с судом и расстрельной командой. А «господину инженеру» и его друзьям я могу гарантировать только петлю, как государственным изменникам.
- А себе ты чего приготовил, дружище? – спросил Джок.
Внезапно Карнаж увидел на фоне неба, которым только что невольно любовался, что-то очень знакомое. Знакомое и опасное. Три быстрых биплана летели прямо на них! Карнаж охнул и бросился на пол.
- Полагаю, мы с Тибодо станем кавалерами ордена Достопочтенного легиона, но тебе, Жак, этого уже не увидеть…
- Ложись! – заорал во всё горло Эрнандо и рухнул рядом с Карнажем. Франсуа попытался взять на прицел кого-то из налетчиков, но в ту же секунду по бронестеклу за его спиной застучали пули. Ягер, засмотревшись на сияющий огнями мостик, подлетел слишком близко, и не успел выпустить достаточного количества зарядов, а его ведомые и вовсе не стреляли, помня приказ командира. Экспериментальное бронестекло оказалось выше всяких похвал, отразив часть пуль ценою многочисленных трещин, но вот круглый иллюминатор большого центробежного стеклоочистителя, установленного прямо посредине окна, не был столь прочен, взорвавшись фонтаном осколков и пропустив на мостик очередь одного из пулеметов.
Франсуа и Тибодо, стоявшие прямо перед злополучным сегментом окна, так и не поняли, что же их убило. Несколько пуль, не попавших в агентов, с визгом и искрами ударили о заднюю стену мостика, не причинив, как будто бы, никакого вреда.
- Что это было?! – заблеял с пола Бушар.
Эрнандо в ответ выругался на своем родном наречии, весьма звучном и выразительном. Он уже как ни в чем не бывало стоял с карабином наизготовку, продолжая контролировать пленников.
Карнаж вскочил и огляделся. Похоже, что все, кроме агентов, остались целы. Истребители должны были вернуться с минуты на минуту, и…
- А где Молоток? – изумленно спросил Карнаж, глядя на агентов в изорванных и окровавленных комбинезонах.

В воздухе.

- Ага, кого-то там я достал, - крикнул Ягер в микрофон. – Думаю, мы их достаточно напугали. Снова заходим для атаки и разнесем там всё!

Мостик.

Карнаж оттолкнул тело Франсуа и, не обращая внимания на кровь, пятнающую его куртку, подхватил волчонка на руки. Могучий холодный ветер, врывающийся через разбитое окно, заставил его глаза слезиться… Возможно, не только ветер.
Волк повернулся к своим невольным зрителям, замершим у стены.
- Смотрите! – закричал он. – Вот настоящий герой!
Глаза Карнажа блестели, голос дрожал, хвост яростно метался из стороны в сторону, расшвыривая осколки.
Ветер ревел, заглушая слова.
- Смотрите все! Этот мальчик… пожертвовал…
- Босс! – вдруг закричал в ответ Ловкач. – Он жив? Он же весь в крови!
- Увы, мой верный друг! – Карнаж потряс подростком так, что у того из карманов посыпались какие-то болты и прочая мелочь. – Я не должен был брать его с собой, но он…
И тут Молоток дёрнулся и закашлялся. Карнаж, не ожидавший такого поворота, разжал руки, и волчонок рухнул на пол.
- Ай! – вскрикнул он, - Больно!
Тот час же к нему бросились Ловкач и Джок, а Карнаж, в душе очень довольный, отошел в сторону (сквозняк, продувающий даже кожаную куртку, ему изрядно надоел). Одна из внутренних проблем разрешилась, но оставались еще как минимум две. И их надо было срочно решать.
- Босс, - крикнул Ловкач, - Молоточек-то, похоже, родился в рубашке. Из этих парней сделали решето, а на нем – ни царапины! Давайте…
- Я очень рад! – взмахнул рукой Карнаж, обрывая поток красноречия своего пилота. – Слушайте мои распоряжения, которые я скажу вам своим собственным голосом, и не буду повторять! У нас есть двое солдат внутри корабля, и, по меньшей мере, три самолета снаружи. Дартан, где бродят твои молодцы?
- Кажется, я знаю, месье Карнаж, - откликнулся штурман Деклерк, показывая пальцем на мерцающую с пульта лампочку. – Лейтенант не выключил микрофон трансляции, они всё слышат!

- Прекрасно, - скривился Карнаж. – Отключи... Так, Джок и его техники, уведите отсюда всех непричастных и заприте. Потом сразу – в машинное отделение! Эрнандо, проводи их и сразу назад. Остерегайся солдат. Молоток цел? Он, Хрип и штурман остаются на мостике. Свет погасить, дверь запереть! Я в радиорубку, пообщаюсь с нашими освободителями. Ловкач – за мной! Выполняйте!
Развернувшись на месте, Карнаж, грохоча каблуками по стальному полу, направился к двери. За его спиной, под ворчание Эрнандо, вереница прежних владельцев сверхамолета стала проходить в большие двери, ведущие в центральный коридор. Сердце бывшего командира пилотов-добровольцев, а теперь настоящего, самого что ни на есть взаправдашнего пирата, угонщика самого большого самолета в мире, пело. Не прошло и пяти минут, как весь его гениальный план был на волоске от полного краха, а вот теперь – спешите видеть! – великолепный Дон Карнаж стальным голосом отдает распоряжения, и даже не смотрит, как они будут претворены в жизнь, ибо знает: все будет исполнено в точности! «Ради этого стоит жить! И как можно дольше», - решает про себя волк, одной рукой поворачивая штурвал запорного механизма бокового входа, а второй подхватывая палаш, принесенный верным Ловкачом. Краем глаза капитан взглянул на привалившегося к стене лейтенанта, и вышел в коридор.
Свет за его спиной погас.

Радиорубка.

Военная радиоаппаратура всегда снаряжалась наилучшими, самыми надежными и быстро разогревающимися лампами. Именно поэтому, стоило повернуть выключатель, из динамика громко и отчётливо донеслось: «Последний раз вызываю налетчиков, захвативших «Eisengeier»! Если вы не ответите, я буду вынужден вас сбить!»
- Представь себе, Ловкач, я узнаю это мерзкое рычание! – не испытывая, впрочем, большого изумления, проговорил Карнаж.
Поддев острием палаша лежащий на полу микрофон, волк подбросил его и ловко поймал левой рукой.
- Я – глава налётчиков, и я тебя слушаю своими собственными ушами!
Громкоговоритель тарахтел голосом мощного двигателя райхляндского истребителя. Пилот молчал, пытаясь осознать происходящее.
- Герр Карнаж? – выдохнул, наконец, Ганс.
- Собственной персоной, мой дорогой Ягер!

В воздухе.

«Вот это номер!» - пронеслось в голове Ягера. – «Этот дурачок Карнаж позарился на сверхсамолет. Ну надо же!»
Вслух он сказал:
- Нельзя сказать, что мне приятно вас слышать, но в данных обстоятельствах я даже рад нашей встрече. Сдавайтесь, или я продолжу обстрел.
- Я честно украл этот самолет! – возмутился Карнаж. – Зачем тебе стрелять в него?
- А как мне еще добраться до вас, герр бывший капитан бродяг-наёмников?
- Так ты хочешь драки лично со мной, блистательным и непобедимым?! – радостно воскликнул пират. – Думаю, это можно устроить! Я принимаю твой вызов, Ягер, и пеняй на себя. Жди!
Карнаж швырнул микрофон на стол и бросился к выходу. Ловкач, тяжело вздохнув, поплелся следом: перспектива воздушного боя в потёмках совершенно его не радовала.

Аэродром Мангейма, Райхлянд.

- Герр лейтенант! – крикнул радист задремавшему в кресле Фольку. - В эфире много переговоров на галлийском. Это самолеты, посланные на перехват «Eisengeier».
- Сколько их, Гаммель? – спросил офицер.
- Точно сказать не могу, но не менее двух десятков.
- Боже мой! – простонал Фольк. – Бедняга Ягер…

Где-то на борту «Eisengeier».

Двое охранников, так и не появившихся в рубке, крадучись шли полутемными переходами средней палубы. Громкоговорители боевой трансляции, развешанные по всему судну, донесли до них произошедшее на мостике – не очень внятно, зато громко. О, если бы они были рядом с мостиком, когда их вызвал лейтенант Дартан, всё могло сложиться для налетчиков иначе, но солдаты предавались дремоте практически на другом конце самолета. И пока они карабкались по трапам, каждый висящий на стене репродуктор доносил до них новые подробности: словесная перепалка, стрельба, арест команды и приказ налетчика выставить засаду на них! Это известие повергло солдат в состояние легкого шока: они остановились и стали слушать дальше. Эскапада Франсуа обрадовала их, но вот разбилось окно, и весь самолет заполнил рёв ветра, задувающего в микрофон. Сквозь шум слышались какие-то голоса, но кто это был, и о чем говорилось – понять было решительно невозможно. Внезапно трансляция отключилась и настала тишина, нарушаемая лишь гулом работающих двигателей.
- Что же там случилось, сержант? Они взорвали бомбу? – испугано пробормотал рядовой – совсем молоденький селезень.
- Больше похоже на обстрел. Кажется, я слышал выстрелы, – просипел боров – ветеран, воевавший с первого дня Великой войны. – Мостику досталось, и этому парню, как его там… да, Франсуа, тоже. Нас больше не звали, а значит - верх опять взяли бандиты.
- Зачем они здесь, сержант? – заныл селезень, - Кому нужна эта консервная банка?
- Ясное дело, никому, – ухмыльнулся боров, - А вот золотишко…
- Что? – вздрогнул солдатик.
- Ага, золото. И всякое музейное барахло - в счет уплаты контрибуций да репараций. Во словечки-то? Нам оно всё, правда, не достанется, да и где оно здесь лежит – военная тайна.
- Ох, сержант… Если бандиты взяли команду, а мостик разбит… Или нас кто-то обстреливает… Мы же упадём! - взвизгнул солдат, вмиг покрывшись гусиной кожей.
- Не дрейфь, сынок! – улыбнулся сержант, - Думаю, мостик обстреляли сообщники бандитов. Или их конкуренты. В любом случае, сбивать это корыто им не с руки. Надо бы разведать, что да как, ведь мы – солдаты, или забыл? Глядишь, еще получим свои медальки, у тебя-то их, я вижу, не густо.
Сержант подмигнул оробевшему солдату.
- А если всё будет плохо – пойдем в носовой трюм. Там у пандуса стоит большой аэроплан. Его поставили туда на случай, если в этой лоханке чего-нибудь сломается. Возьмем из него, стало быть, парашюты, и… В общем, выше нос!
С этими словами сержант вышел в коридор. В следующее мгновение он лоб в лоб столкнулся с Карнажем, спешащим в сопровождении Ловкача и Эрнандо к самолетоподъемникам.

Гауптвахта «Eisengeier».

Дождавшись, когда Эрнандо, Нименс и Гуэрнон скроются за поворотом, Джок и Этьен вернулись к камере, куда были заперты капитан и оставшиеся верными ему члены команды «Eisengeier». Отперев смотровое окошко, инженер тихо позвал:
- Капитан Руан, подойдите, пожалуйста.
- Что, Жак, решил поиздеваться над стариком? – ворчливо пробурчал офицер, подходя к двери. – Что тебе нужно?
- Капитан, я виноват перед вами. И я предатель. Предатель, но не убийца. – Джок тяжело вздохнул и продолжил: - В нас стрелял рахляндский истребитель, СТ-37, я узнал его по силуэту. Не знаю, что будет делать Дон Карнаж, но, полагаю, он попытается дать райхляндцам бой. В любом случае, «Eisengeier» может погибнуть, или нам придется спешно удирать. Что будет с вами? Я не хочу, чтобы на моей совести были ваши жизни.
- Ты, дружок, хочешь сказать, что твой Карнаж может предложить нам пройти по доске? – усмехнулся Руан.
- Нет. Он дал мне слово, что вы не пострадаете. Однако, Франсуа, Тибодо и несчастный Дартан, так неудачно поймавший пулю… Нет, я не желаю рисковать. Вы знаете, капитан, что на пандусе закреплен грузовой биплан. Все вы в него прекрасно поместитесь, для того он там, собственно, и поставлен. Пока Карнаж будет занят, вы скроетесь в ночи.
- Думаю, твой новый капитан не будет в восторге, - задумчиво протянул Руан, теребя пуговицу своего кителя.
- Я поставлю его перед фактом. В конце концов, без вас ему будет спокойнее. Я хочу лишь просить вас, капитан, поручиться за себя и остальных, что никаких неприятностей не возникнет: ни я, ни Этьен не желаем причинить вам вред, но мы вооружены. Просто пройдите к самолету и летите.
- Капитан, вы же не… - зашипел лейтенант Ремиллард, но затих под взглядом Руана.
- Я согласен, Жак, – капитан повернулся к окошечку. – Мы улетим как можно быстрее.
- Эй, а как же сержант с ребятами? И радист – как там его? - изумился охранник-ласка, любитель швыряться консервами. – И еще лейтенант…
- У нас нет времени, - отозвался Джок. – Думаю, Карнаж позаботится о них, если сможет, конечно. А я прослежу: всё-таки, он мне многим обязан.
- Всё верно, - подтвердил Руан. – Поторопимся.
Дверь открылась, и измученные переживаниями этой ночи воздухоплаватели двинулись в недлинное путешествие к носовому трюму.

Коридор.

- Ах, что же за день сегодня такой?! – в сердцах произнес Карнаж, сидя на полу и потирая лоб. Сидеть было мягко: буквально за стеной располагались генераторы, и пол коридора был покрыт толстым слоем искусственного каучука. Прямо напротив Канажа в точно такой же позе замер сержант. Ему было ужасно досадно: из-за резины он не услышал шагов налетчиков и попал в такое глупое положение. Эрнандо и Ловкач целились в солдат, и их лица не предвещали ничего хорошего.
- Что же мне с вами делать, мои славные охранники? – воскликнул Карнаж, придя, наконец, в себя. – Я бы предложил вам присоединиться к моей команде, да боюсь, что толку от вас не будет: вы даже прятаться не умеете!
Сержант еще обдумывал, что бы ответить на такое заковыристое оскорбление, как его опередил рядовой, все еще судорожно сжимающий бесполезную винтовку:
- Вы – дон Гараж, верно? То есть Карнаж? – язык селезня заплетался, но он, почему-то, чувствовал себя очень храбрым. – Мы с сержантом искали вас. У нас есть предложение.
- Да ну? – удивился Карнаж. Такого оборота он никак не ожидал: - Я ужасно тороплюсь, поэтому поспеши! И научись правильно произносить мое великолепное имя!
- Простите, месье Га… Карнаж. Мы всего лишь хотели предложить вам посадить всю захваченную вами команду на самолет, что стоит внизу, и мы улетим. А у вас окажутся развязаны руки, и вы сможете делать с этим дредноутом всё, что пожелаете.
- Хм! Ты предлагаешь неравноценный обмен! Я теряю грузовой самолет, а вы с сержантом получаете славу спасителей команды? – Карнаж забавлялся. Предвкушение воздушной схватки с таким блестящим противником, как Ганс Ягер, приятно его взбудоражило. Опять же, предложение этого солдатика отлично увязалось с желанием избавиться от ненужных пассажиров, не совершая посадки.
- Да… Вы отпускаете всех, а сами получаете и сверхамолет, и золото…
- Золото?!! – крикнул Карнаж, разом забыв обо всем прочем. – Какое золото?!
- Но… - захрипел с пола сержант, - Разве вы не за этим захватили «Eisengeier»?
- Капитан, - сказал Эрнандо, - у Ягера может кончиться терпение. Или горючее. Надо поторопиться. Галлийский инженер ничего не говорил о золоте.
- Может быть, и нет никакого золота… - забормотал сержант. – В казарме слух прошел, вот и всё. Что его дескать тайно погрузили, и тайно увезут, когда самолет прилетит в Галлию.
- Золото. – Карнаж потёр шишку и задумался. – Если оно на судне, то должно быть спрятано. Но о его погрузке не знал ни Джок, ни брат Хрипа. И чтобы его можно было разгрузить, не привлекая внимания…
Ловкач переглянулся с Эрнандо и оба пожали плечами.
- Золото – самое ценное, что везут на «Eisengeier». Сверхсамолет может разбиться, но оно должно уцелеть… - пробормотал капитан. И вдруг крикнул: - Где этот твой самолет?! Ребята, отберите у этих вояк ружья, и пусть показывают путь. Если оно там – отпущу всех!

Носовой трюм.

Носовой трюм был заставлен разобранными самолетами, запасными частями и каким-то другим военным снаряжением в больших деревянных ящиках, выкрашенных зеленой краской. У самого начала пандуса был закреплен за шасси большой пятимоторный биплан СТ-10. Самолеты такого типа использовались райхляндцами в качестве бомбардировщиков, но этот был в гражданском исполнении – без бомболюка и пулеметов. Его плоскости, выкрашенные в приятный ореховый цвет, бросали на пол трюма густую тень.
Возле лесенки столпилась команда капитана Руана. Джок и Этьен, один с револьвером, другой с карабином, стояли поодаль. Возле инженера на стене был укреплен щиток с красной рукояткой.
- Вы свободны, капитан, – крикнул Джок, и его голос заметался эхом. – Садитесь в самолет и заводите двигатели. Я опущу пандус.
- То есть, ты действительно нас отпускаешь? – еще раз спросил Руан.
- Конечно, отпускаю. Поторопитесь, пожалуйста.
- Хорошо. Лейтенант Ремиллард, вы принимаете командование над этим самолетом. Доставьте личный состав и груз по назначению. Я остаюсь, – и Руан отошел в сторону. – Если Карнажу будет угодно, он отпустит меня вместе с оставшимися пленниками.
- И без пререканий! – капитан прикрикнул на лейтенанта, пытавшегося что-то сказать, - Выполнять!
Но не успел тот взяться за первую перекладину лесенки, как с гулким грохотом распахнулась дверь и в трюм ворвались Карнаж со своими пилотами и двое галлийских солдат.
- Прочь от самолёта!! – закричал Карнаж, размахивая палашом. Подбежав к Руану, Карнаж хищно усмехнулся: - От Джока я ждал подобного шага, он идеалист, его легко задурить. А вы, капитан, хитрец: решили спасти не только себя? Так где же оно?!
И направился к трапу.
Руан судорожно вздохнул, оглянулся, а потом крикнул:
- Стойте, Карнаж. Золото здесь, но оно заминировано. Если вы обещаете отпустить нас на этом самолете, я обезврежу бомбу.
Карнаж усмехнулся.
- По рукам, Руан! Эрнандо, Джок – проследите! Пусть все эти бездельники выгрузят золото на палубу и выметаюся! Ловкач, возьми Этьена и еще кого-нибудь из техников: притащите сюда радиста и того разгильдяя из трюма. Кстати, я что-то не вижу здесь нашего героического лейтенанта, стукнутого о дверь верным Эрнандо! Вы бросили его на мостике?
- Он умер, капитан, - сказал Джок, - в него попала одна из пуль…
- Ах, оставь подробности, дружище! Мир его праху, как говорится. Можете забрать его с собой. Я – в радиорубку, попрошу любезного герра Ягера подождать еще немного. Ах, как хочется сделать всё самому, но дела, дела!..

Похоже, Дону Карнажу помогала сама мисс Фортуна

Что делать, что делать... Законы жанра, и все такое. Дальше будет не так безоблачно. Увы, за продолжение этого, с позволения сказать, адаптированного пересказа сяду только после НГ, с которым всех и поздравляю!

Желаю вам удачи!

Помолясь, приступим. Точнее, продолжим. Далее следует довольно нудная и кривонаписанная (мной) часть, ибо касается она воздушного боя. Я в этой теме ничего не понимаю, поэтому "не стреляйте в пианиста".

---

Взлетная палуба «Eisengeier».

Карнаж сидел в кабине новенького СТ-37, вознесенного на взлетную палубу мощным подъемником. Волк уже любил «Eisengeier» - изумительный самолет, построенный как будто бы по заказу самого Карнажа! Могучие роторы ревели во мраке, разрываемом зарницами далекой грозы и мерными вспышками цветных огней, обозначающих габариты судна.
Только что из нижнего трюма вылетел и канул во мрак красивый коричневый биплан, силами пленников облегченный от великолепного, и очень дорогого груза. Золото в слитках, монетах и изделиях, запечатанные пачки каких-то ассигнаций, и два ящика музейных реликвий: картины, статуэтки, камеи… Прямо под крышкой одного из этих «музейных» ящиков, куда неугомонный Карнаж все же нашел время заглянуть, лежал широкий футляр-витрина. Под стеклом был разложен старинный мундир тёмно-синего сукна с красным подбоем. Золотая канитель и галуны мерцали старым золотом, пуговицы сияли огнём. Волк присвистнул и с жадностью оглядел дивный наряд. Потом перевел взгляд на свою видавшую виды лётную куртку – захлопнул крышку. Его ждала битва – битва за все эти богатые трофеи и свою жизнь в придачу.
Волк усмехнулся и включил двигатель самолета. Руан наверняка уже связался с галлийскими истребителями. Что они теперь захотят сделать со сверхамолетом? С одной стороны, на борту остались только пираты, а с другой – золото и ценности. И смогут ли лёгкие SPAAD вообще что-то предпринять против летающего броненосца?
- В любом случае, им придется подождать в очереди. Сначала – Ягер, - пробормотал Карнаж.
А терпение Ягера было на исходе. Он, конечно, понимал, что воздушный бой с Карнажем – наилучший выход, коли уж ему не удалось с наскока расправиться со всеми врагами, расстреляв мостик. У него не было ни бронебойных снарядов, ни даже ручных бомб. В голову стала закрадываться мысль приземлиться на взлетной палубе и захватить «Eisengeier» самому. Внезапно из-под необъятного брюха сверхсамолета вылетел большой биплан.
«Сбить его, что ли», - подумал Ягер, но и только: тратить патроны и горючее на такую легкую цель не хотелось. И тут, наконец, ожила рация:
- Мой дорогой Ганс! Я со своими верными пилотами хочу поприветствовать тебя в моём небе!
- А, герр Карнаж! Хотелось бы пожелать вам здравствовать, но, боюсь, скоро придется прощаться.
- О да! Начнем спор благородных мужчин!
Три крылатые машины юрко вспорхнули со взлетной палубы и закружились в небе.

Мостик «Eisengeier».

Джок стоял возле штурвала на погруженном во мрак мостике. Ветер трепал его короткий мех, пронизывая до самых костей.
- Боже, что я делаю? Что я сейчас делаю? – пробормотал он. – А сколько ещё придется сделать.
Инженер повернулся к креслу, в котором сидел Хрип. У его ног приютился Молоток. Сбоку виднелся грузный штурман Деклерк, смотревший на тускло мерцающие навигационные приборы. Верный Этьен стоял у двери.
Нужно было начать командовать: именно ему, государственному изменнику Джоку, было поручено управление судном в отсутствие капитана. Почему именно ему, а не Хрипу? Впрочем, какой из Хрипа командир – без голоса? В любом случае, пора действовать.
- Молоток, ты умеешь обращаться с радиостанцией? – Джок дождался кивка подростка. – Беги в рубку и слушай эфир. Скоро сюда пожалует наша… то есть галлийская кавалерия, и мне надо знать, когда их ожидать.
- Хорошо! Но я не понимаю по-галлийски! - перекрикивая рев ветра, ответил волчонок.
- Ох. Тогда просто слушай их переговоры. Подключи к рации интерком, пригодится.
- Сделаю!
Молоток сорвался с места и с топотом побежал исполнять приказ.
- Деклерк, наш курс?
- Без изменений, господин инженер! Идем, как приказал капитан, прямо к Аврике.
- Добро! Остаешься на мостике за главного! Этьен, к штурвалу! Если увидите самолеты прямо по курсу – прячьтесь под окно. Да, отключи ходовые огни – нечего светить, как новогодняя ёлка: друзей у нас сейчас нет.
Джок дождался, пока Этьенн, бывший, к счастью, специалистом по электрооборудованию и разбиравшийся в приборах мостика, найдет соответствующий выключатель, и продолжил:
- Хрип, ты сможешь стрелять из зенитного пулемета?
Лицо Хрипа оживилось, губы зашевелились, но вряд ли Джок смог бы услышать ответ, даже если бы и стоял рядом.
- Вижу, что сможешь. Пойдем, я покажу наше вооружение: эта птичка не так беззащитна, как кажется.
Внезапно под потолком щелкнуло, зашипело, и громкий, усиленный репродуктором голос Молотка легко перекрыл неумолчный шум ветра, рвущегося через разбитый иллюминатор:
- Джок, я слышал переговоры Руана с галлийцами. И разговоры самих галлийцев. Их очень много.
- Что ж, господа, будем надеяться, что наш капитан разгонит райхляндцев и примет бой вместе с нами. Или мы будем сражаться без него – другого пути у нас нет, - с этими словами Джок по телефону связался с машинным отделением, и, узнав, что там всё в порядке, велел техникам бежать к мостику.
- Надеюсь, из них получатся хорошие стрелки. Впрочем, разве есть выбор? – повторил он. – Удачи, Деклерк. Если что – трансляция в твоем распоряжении.
- Слушаюсь, господин инженер! – штурман встал с кресла, тяжело дыша от волнения. – Мы обязательно прорвемся!
И тут на мостик донеслись пулеметные очереди. Яркие трассы перечеркнули небо. Волки в воздухе!

В воздухе.

Очередь просвистела мимо Карнажа, и он круто повел самолет в небо. Обернувшись, он увидел, что Ягер переключился на другую цель.
Ловкач, заметив отблеск на плоскостях вражеского самолета, ловко накрыл его своим залпом. 20-миллиметровые пули пробили крылья биплана, и тот ушел за темную громаду «Eisengeier». Впрочем, пилот-райхляндец справился с управлением, поднял машину и атаковал самолет Эрнандо, которому пришлось уйти почти к поверхности моря, чтобы оторваться от преследования.
А Ловкач внезапно запаниковал: он видел два самолета противника, но где же третий? Если его не видно, то, вероятнее всего, он прямо сзади, и это было плохо. Очень плохо. Резко обернувшись, он увидел преследователя прямо за хвостом своего СТ-37. Попытался отвернуть в сторону, но поздно: вспышки выстрелов, и самолет содрогается от попаданий. Уйдя с линии атаки, Ловкач с ужасом смотрел на мерцающую фосфорным светлячком стрелку датчика уровня топлива: бак был пробит!
Карнаж с досадой увидел, что самолет Ловкача был подбит. Остановившись на подъеме, он пропустил мимо преследовавший его самолет и дал длинную очередь из всех четырех пулеметов сразу. Вспышка озарила свинцовое море, к поверхности которого понеслись пылающие обломки.
– Первый – за мной! – закричал он и засмеялся.
Ягер видел, что какой-то самолет был сбит, но какой? Все СТ-37 были одного силуэта. Ни окраской, ни опознавательными знаками они тоже особо не различались. Были бортовые номера, но разве их разглядишь?!
Впрочем, смех Карнажа, раздавшийся из репродуктора, рассеял все сомнения.
- Ах ты, грязный наемник! – закричал Ганс, высматривая, как бы ему сровнять счет.
Тем временем Эрнандо догнал и расстрелял истребитель, подбивший Ловкача. Выпущенные им пули оторвали хвост райхляндца, и тот, завывая, полетел в море. Далеко внизу Эрнандо успел увидеть белый купол парашюта. Улыбнувшись, ягуар посмотрел вверх…
Ягер заметил дульные вспышки и трассы выстрелов Эрнандо и выпустил две длинные очереди. Ягуар погиб, не успев понять, что происходит, и его самолет, ревя двигателем, умчался к морю, чтобы сгинуть в его пучинах.
Карнаж не сразу понял, что потерял одного из своих пилотов. Впрочем, его занимали совсем другие вопросы. Он искал в небе самолет Ягера, и пока тщетно.
А Ловкач отчаянно пытался завести свой подбитый самолет на палубу «Eisengeier». Без огней сверхсамолет казался скалой, несущейся сквозь ночь. Пилот-ласка боялся кормовых винтов и роторов вертикальной тяги, а поэтому решил заходить на посадку со стороны носа, но тогда требовалось обогнать судно и сделать разворот, а стрелка указателя топлива неумолимо клонилась к нулю! Впрочем, Ловкач был отличным пилотом, и ему наверняка бы удался его маневр, если бы выстрелы Ягера, заметившего заходящий на посадку самолет, не разворотили капот истребителя.
Двигатель вспыхнул, густой черный дым мгновенно закоптил ветровое стекло и очки-консервы пилота. Самолет, теряя скорость, накренился. Страшно закричав, Ловкач сорвал очки и, сквозь сполохи пламени, увидел прямо перед собой окно мостика «Eisengeier» - изрезанное трещинами и зияющее круглой дырой посредине. Пилот рванул штурвал до отказа на себя, заставив умирающую машину немного поднять нос и перевалить козырек над злополучным окошком. А потом нажал на гашетки.
Отдача четырех мощных пулеметов закрутила легкий истребитель, и он, вращаясь и теряя скорость, проскрежетал по палубе и остановился, не наскочив на роторы. Остатки топлива вспыхнули, окутав разбитый самолет слепящим пламенем, в котором иногда постреливали неизрасходованный патроны.
Карнаж оскалился и страшно зарычал. В одночасье он остался без двух своих пилотов и, возможно, даже друзей. Впрочем, вряд ли волк был столь сентиментален. Скорее, он осознал, насколько усложнится исполнение его грандиозного плана без таких верных и умелых соратников. И теперь, когда в небе над «Eisengeier» остался только они с Ягером, Карнаж рычал и ругался, проклиная свое трагическое невезение. Ругался, но не забывал смотреть по сторонам: враг был где-то рядом.

Мостик.

Деклерк, стеная и охая, поднялся с пола и помог встать Молотку, которого пытался прикрыть своим телом от мчащейся навстречу и чудом миновавшей их огненной гибели.
- Кто это был? – пискнул Молоток, круглыми глазами глядя в окно.
- Не знаю, малыш, - ответил штурман, держась за спинку кресла. Его трясло, как от озноба, он никак не мог отдышаться и ужасно боялся, что сейчас его накроет приступом астмы.
- Я пойду туда! Он мог уцелеть! – крикнул волчонок и бросился к двери.
- Эй, малец, - попытался остановить его Этьен, - Вдруг это не наш?..
Но дверь уже захлопнулась, а Этьену меньше всего хотелось бегать за шустрым подростком: одного раза ему хватило. Да и вряд ли пилот остался жив.

В воздухе.

Высоко над «Eisengeier» бушевала драка. Двое одинаково опытных и умелых пилотов на не слишком знакомых им машинах. Их вёрткие и скоростные самолеты то взлетали над облаками, то падали вниз, порой обмениваясь короткими очередями, а огромная луна бесстрастно освещала эту затянувшуюся дуэль.
Карнаж сделал петлю и вышел в хвост Ягеру. Тот быстро отреагировал ловкими маневрами, ушел с линии стрельбы и на полной скорости влетел в большое облако.
- А, хочешь поиграть в прятки, Гансик? Ну давай! – процедил Карнаж в микрофон и вошел в облако вслед за Ягером.
А тот сразу же вышел из тучи, чтобы дождаться Карнажа в открытом небе, и, когда тот наконец вылетел на простор, обстрелял его из двух пулеметов. Карнажу, тем не менее, удалось уклониться от выстрелов и уйти обратно в облако.
- Неплохо, герр Карнаж, совсем неплохо, - пробормотал Ягер в микрофон.
- Ты и не должен был ждать от меня меньшего! – донесли радиоволны ответ Карнажа.
Ягер усмехнулся и ринулся в облака.

Взлетная палуба «Eisengeier».

Еще не успев пролезть в люк, Молоток каким-то чувством осознал, что случилось что-то страшное. И вот теперь он подбежал поближе к догорающему истребителю. Ветер срывал дым и уносил его прочь, давая разглядеть на почерневшем борту цифру 3, окруженную надписью «Eisengeier». Кто именно летал на этом самолете, волчонок не знал, но точно не великий Карнаж: у его самолета мог быть только один номер - первый.
Оглядевшись по сторонам, Молоток понял, что в небе осталась единственная пара истребителей. Совершенно не подлежало сомнению, что в их кабинах сидят капитан и тот лощеный офицер, который пару раз угощал подростка конфетами. Веселый Ловкач, добрый и храбрый Эрнандо – их больше не было. Не было совсем и навсегда.
Молоток стоял, ежась под порывами холодного ветра, и плакал. В каждой его слезинке дрожал отблеск желтого пламени.

В небе.

Развязка наступила внезапно. Карнаж направил свой истребитель к темному силуэту сверхсамолета. Ягер не отставал, но никак не мог взять самолет Карнажа на прицел, а тратить патроны впустую было слишком расточительно: их оставалось немного.
Капитан налетчиков нырнул под брюхо «Eisengeier», а Ягер прошел над палубой, озаренной пламенем над обломками. Возле них кто-то стоял, кто-то слишком маленький для пилота.
Фигурка на мгновение подняла голову, и Ганс как-то очень отчетливо увидел волчонка-механика с аэродрома добровольцев. Мальчик поднял кулак и погрозил им.
«Какой смелый юноша, - удивился Ягер. – Пошел с Карнажем, не испугался. Но лучшего механика им, без сомнения, не отыскать».
Истребитель оставил палубу позади.
- Где вы, герр Карнаж? – спросил Ягер.
- Я здесь! – рявкнул в ответ динамик.
Два самолета мчались прямо друг на друга – один сверху, другой снизу. Пропеллеры молотили воздух, сокращая расстояние между дуэлянтами.
– О, герр Карнаж! – закричал Ягер, - Если противник пикирует на вас, летите на встречу? Заветы майора Болка?!
Ганс впервые по-настоящему восхитился Карнажем, ведь тот, кто учился по Болку – достойный противник!
А Карнаж ничего не ответил. Он нажал гашетки.
Пули разнесли двигатель истребителя Ганса, пропеллер разлетелся на две половины, улетевшие во тьму. Но и Ягер стрелял, ругаясь на своем грубом наречии и пытаясь удержать самолет.
Одна из пуль оторвала капитану кусок уха. Другие прошили двигатель, заставив его сбиться с ровного тона на кашель и клёкот. Но Карнаж, тоже ругаясь и крича, продолжал стрелять.
Внезапно он почувствовал, что самолет остановился на подъеме и начал сваливаться в пике. Двигатель был серьезно поврежден, хотя, возможно, здесь дала знать о себе единственная ошибка конструкторов СТ-37. Мимо пронесся самолет Ягера, пытающегося удержать его от штопора и хоть как-нибудь приводниться.

* * *

Со страшным грохотом истребитель с бортовым номером «1» рухнул на взлетную палубу, проехался по ее настилу, рассыпая искры, и остановился, уткнувшись пропеллером в остывающие обломки машины Ловкача. От сотрясения Карнаж потерял сознание и упал грудью на штурвал.

* * *

Далеко внизу Ягеру с большим трудом удалось приводниться и не перевернуть при этом разбитого самолета. Несмотря на пробоины, истребитель неплохо держался на воде. Ошеломленный пилот поднял на лоб очки и посмотрел в небо. Там, заслоняя луну и тучи, двигалась громадная тень сверхсамолета.
- По крайней мере, Карнажу тоже досталось, - прохрипел он, и без особой надежды взял микрофон. К его удивлению все лампы радиостанции остались целы, батарея исправно давала ток, и репродуктор ответил бодрым шипением, сквозь которое слышалась галлийская речь.
- Пожалуй, старик не обрадуется…

Дорнштадт, Райхлянд.

- Герр оберст фон Бер, это лейтенант Фольк! – в голосе заместителя Ягера звучало искреннее отчаяние, - Герр хауптманн Ягер и его пилоты были сбиты налетчиками. Судя по всему, ведомые погибли, а хауптманн дрейфует в море… Сверхсамолет цел и продолжает полет. Налетчики – бывшие пилоты-добровольцы. Какой-то герр Карадж…
Фон Бер заревел и швырнул трубку на стол с такой силой, что она разлетелась, как стеклянная, осыпав весь кабинет осколками эбонита.
Ягер был совершенно прав: радоваться «старику» было не о чем.

Прекрасно! «Герр Карадж» — это остроумная находка, но боюсь, её поймут не все.