8. Молли

Молли проснулась от ощущения смутного беспокойства. Ещё не рассвело, в окно светили крупные звёзды. Она вышла на балкон и стала всматриваться в небо.
Любимым её созвездием был Южный Крест, ярко сиявший низко над горизонтом. Удивительно, но в этот час он поднимался точно над обелиском Свободы, и от этого памятник приобретал гораздо более торжественный вид, чем в любое другое время. И всё было бы нормально, если бы в этот момент Молли не мучило неясное предчувствие. «Похоже, это от мамы, — подумала она. — С ней что-то не так. Весь вечер она словно как на иголках. Кто же обидел маму? Что с ней могли сделать? Вряд ли она даст ответ…»
Молли включила светильник и достала томик стихов Боклера, который обычно читала, когда хотела успокоиться. Стихи великого поэта подходили для любого настроения: в маленьком сборнике были и мотивы созерцания красоты природы, и раздумья о смысле жизни, и язвительные сатиры, и пламенные молитвы любви, и песни, зовущие на борьбу за честь и свободу. Поэтому девушка всегда брала эту книжицу с собой в любой путь. Но любимые стихи тоже не приносили успокоения. Что-то должно было случиться.
Молли накинула халат и вышла на кухню — просто выпить воды. От волнения у неё пересохло горло. Она вспомнила, как в Кейп-Сьюзет за окнами их квартиры низвергался водопад. Архитектор спроектировал дом таким образом, что даже на уступе водопада его шум был почти незаметен, а кроме того, монотонность шума со временем входила в привычку.
Вдруг за окном послышался лязг железа. Молли стремглав бросилась на балкон: здесь усилиями друзей было оборудовано некое подобие пневматической почты, благодаря которому Молли могла быстро обмениваться сообщениями с товарищами. И на этот раз она достала из трубы прочную картонную упаковку от чипсов, внутри которой лежала записка:

«Профессор исчез. Том».

Всё стало на свои места. Теперь от беспокойства надо было переходить к действиям. Но что могла сделать Молли, когда мама скептически относилась к деятельности профессора? Она, конечно, скажет, что его просто увезли в сумасшедший дом, вот и всё. И тогда прощай, программа поиска наследия внеземных цивилизаций.
Молли подошла к телефону и набрала номер дома Доддов. Никто не отвечал минуты две, затем в трубке прозвучал голос:
— Кэти Додд слушает.
— Простите, миссис Кэти, — извинилась Молли, — можно позвать Элис?
— Молли, ты спятила? — возмутилась миссис Додд. — Звонить в такую глухую…
В трубке что-то загремело, потом ответила Элис:
— Здравствуй, Молли. Я всё знаю, Том мне написал.
— Что будем делать?
— Без Тома ничего не предпринимать. Встречаемся в университете.
— Идёт, — сказала Молли, повесила трубку и повернулась к выходу из комнаты. В коридоре стояла Ребекка.
— Молли! — сказала она. — Ты никуда не пойдёшь.
— Почему? — нахмурилась дочь.
— Тебе не следует об этом знать, — сказала Ребекка. — Это взрослые дела, поэтому делай то, что я советую.
— Мама, — обиделась Молли, — ты говоришь, как будто я всё ещё шестилетняя девчонка. Мне нужно идти на лекцию. Что это за взрослые дела, если они мне мешают учиться?
— Не хочу говорить, Молли, — вздохнула Ребекка. — Но тебе сегодня лучше ни с кем не встречаться. Я боюсь за тебя.
— Почему, мама?
Ребекка ничего не сказала и ушла.
«Вот так, — подумала Молли. — Наверное, мама решила, что я всё ещё играю в Женщину-Грозу! Ничего, мы ещё посмотрим!»

Белый купол университета утопал в пышной зелени каштанов. Студенты собирались на лекции. На заранее условленном месте встречи, под бюстом Аристотеля, стояли Том и Элис. Однако Молли не появлялась.
— Конец связи, — сказал Том. Он часто любил вставлять эту фразу к месту и не к месту. — молли не придёт.
— Не паникуй, — сказала Элис. — Она может задержаться, если только с ней чего-нибудь не случилось.
— Плюнь через плечо! — процедил Том.
Наконец в зал вошла запыхавшаяся Молли. Шла она невесело, опустив голову.
— Что случилось? — бросилась ей навстречу Элис.
— Ничего особенного, — сказала Молли. — Мы поругались с мамой. Но ведь учиться надо. И профессора выручать надо. А мама почему-то запретила мне выходить из дома. Чего-то боится.
— И ты сбежала?
— Как видите, — усмехнулась Молли. — Пошли, после лекции договорим. Да, кстати, — сказала она уже по пути в аудиторию по бесконечному коридору университетского здания, — я знаю, кто поможет нам найти мистера Картье…

9. Кит

Машина синего цвета остановилась во дворе гостиницы. Кит вышел, следом за ним из машины еле вылез Балу.
— Не понимаю, — ворчал он, — как можно ездить в таком сундуке. Как вы только втроём помещаетесь?
— Балу! — нахмурился Кит. — Мне эту машину столичный муниципалитет подарил за работу в аэроклубе, так что я бы попросил не зарываться.
— Ну, ты извини, это я так, погорячился, — улыбнулся Балу. – Пошли, нас, кажется, уже ждут…
Он показал на выглядывавшую из окна Эмили.
Внеся в номер покупки, Кит и Балу уселись на диване.
— Ну, как вы там? Что там видели? — подскочили дети к ним.
— А, что можно увидеть из окна этой фитюльки, — махнул рукой Балу.
— Но я же тебе говорил, чтобы ты не высовывался, — напомнил Кит. — Может быть, в городе на тебя идёт облава.
— Так сходите в полицию, мистер Кит, — предложил Эндрю. — Узнаете, ищут нашего Балу или нет.
— Это в следующий раз, — сказал Кит. — А пока я хочу рассказать, что мы видели в Кейп-Сьюзет.
— Прежде всего, — начал он, — мы заметили, что в городе почти не видно в воздухе никаких летательных аппаратов. Словно убрал кто-то. Мы ехали мимо моторного завода Хана, он стоит пустой. Не работает. Потом мы заметили, что на улицах стало как-то грязно. Много мусора, люди бросают прямо на газон. А за газонами никто не ухаживает, растёт что попало. Скамейки на улицах сломаны. Фонтаны стоят без воды. Сколько я помню этот город, такого никогда не бывало.
— А ещё трамваи не ходят, — добавил Балу. — Если бы вы знали, как гордился Кейп-Сьюзет своими красными трамваями, почти так же, как лётчиками. Песни про них пели. А теперь даже рельсы разобрали.
В номер зашёл инспектор Грот.
— Доброе утро, молодые люди, — поздоровался он. — Как видите, только проснулся. Как обстоят ваши дела?
— Дела ничего, — ответил Эндрю. — Правда, Кит?
— Верно, — отзовался Кит. — Вы очень кстати, инспектор. У нас к вам есть одно дело. Если, разумеется, оно вас не затруднит.
— Слушаю вас, — сказал инспектор.
— Вот что. — Кит достал из кармана билет. — Вы идёте на морской вокзал, садитесь на катер до столицы и там идёте по адресу, который написан вот тут. Вот вам письмо, вы передадите его адресату. И молчите, если вас засекут, письмо уничтожайте. Понятно?
— Откуда в вас столько амбиций, молодой человек? — возмутился инспектор.
— Поймите, это делается для вашего же блага, — вздохнул Кит.
— Не спорю, — ответил Грот, — приступаю к выполнению.
— До свидания, инспектор! — крикнул ему вслед Балу.
Инспектор Грот поклонился и вышел.
— Вот такие дела, — сказал Кит. — Я думаю, инспектор будет у моего хорошего товарища в безопасности. Эмили, Эндрю, собирайтесь. Мы едем в город.
— А как же я? — спросил Балу.
— Я договорился с хозяином. Ты должен оставаться здесь и не выдавать себя. Он не выдаст тебя, а если за тобой всё же придут, то он знает, что делать.
— У тебя целая агентурная сеть, — ухмыльнулся Балу. — Ну, желаю удачи.
— Смотри, — прищурил Кит один глаз, — если не хочешь провалиться, не вздумай играть на трубе!
Балу мигнул в ответ и ничего не сказал.

Кит припарковал машину у центрального парка и вышел из неё с Эндрю и Эмили, и они зашагали к газетному киоску через площадь.
— Кит, — сказал Эндрю, — вот ты нам давно обещал показать свой родной город. Говорил, что здесь так много связанного с авиацией. А где же это всё? Мы почему-то или сидим в гостинице, или…
— Извини нас, Кит, — вмешалась Эмили, — мы не против, нам даже очень понравилось с Балу. Он самый лучший! Только мы пока не видели в Кейп-Сьюзет ничего из того, о чём ты рассказывал…
— Ещё увидите обязательно, — ответил Кит. — Всему своё время, помните. И потом, сейчас уже не то время, что было двадцать лет назад.
Так они, разговаривая, подошли к газетному киоску. Рядом стояли рекламные щиты. Эмили и Эндрю отправились читать объявления, а Кит нагнулся к окошку киоска и спросил:
— Последний номер «Трибуны» и «Лётчика-самолётчика», пожалуйста.
— «Лётчик-самолётчик» теперь не издаётся, — отрезал продавец. — Вот ваша «Трибуна».
— Спасибо, — протянул Кит монету и собрался отойти к своим друзьям, но его внимание привлекла карикатура на первой странице. Она изображала, как можно было понять из помещённой рядом статьи, мэра города. Но что-то неуловимо знакомое, неприятное проскальзывало в его облике. Кит решил разогнать наваждение и поспешил к оставленным подросткам.
— Ну как, — весело прокричал он издали, — что вы там интересного нашли?
И тут же понял, что ничего хорошего ждать не следует.
У доски объявлений сгрудились несколько джентльменов, бурно чем-то возмущавшихся. Рядом стояли Эмили и Эндрю и молча смотрели на объявление, так задевшее присутствующих. На щите красовались портреты Балу и инспектора Грота под жирной надписью: «Разыскиваются беглецы».

10. Ребекка

Отчёт не получался. Ребекка положила себе на голову холодное полотенце, но ясности мыслей от этого не прибавилось. Что-то странное сегодня происходило с Молли. Утром, когда они проснулись, Молли почему-то спросила, разрешит ли она теперь ей идти на занятия в университет. Ребекка переспросила, откуда такой странный вопрос, и услышала в ответ от дочери, что ночью она запретила ей идти, потому что боится. Она охнула и ничего не сказала, отпустив Молли с миром. «Должно быть, кого-то из нас мучают галлюцинации», — подумала Ребекка и занялась разбором текущих документов.
И тут ей на глаза попалось вчерашнее письмо без подписи. Тогда-то Ребекка и вспомнила, что за предчувствие мучило её. «С этим пора кончать, — решила она. — Сегодня же понесу это письмо в полицию».
Зазвонил телефон. Ребекка сняла трубку.
— «Каннингем рекордс», — сказала она.
— Добрый день, миссис Каннингем, — раздался в трубке голос. — Это говорит мистер Эвермайер. Должно быть, вы меня помните, вчера я представлял для вас в клубе «Матадор» группу «Козероги». Вы обещали подумать над моим предложением…
— Мистер Эвермайер, — сказала Ребекка резко. — Известно ли вам, что вчера вечером я получила письмо, в котором содержались угрозы в мой адрес, если я откажусь работать с вашей группой?
— Мне ничего не известно, — отозвался Эвермайер. — Если вы собираетесь обвинять моё продюсерское агентство в шантаже, подавайте в суд.
— И подам! — сказала Ребекка с металлом в голосе. — Выкручивайтесь как хотите, но я не хочу с вами сотрудничать, если вы мне будете угрожать!
Она бросила трубку, заперла бумаги в сейф, взяла письмо и отправилась в полицейский участок.

Комиссар Вильям ван Керр решал очень сложную задачу: сходились абсолютно все данные, кроме одного-единственного элемента, который никак не давался ему в руки с самого начала рабочего дня. Матёрый детектив никак не мог вспомнить, как именно называлась вымершая нелетающая птица из трёх букв (номер одиннадцать по вертикали).
В этот момент к нему в кабинет и зашла Ребекка Каннингем, выложив на стол записку.
— Полюбуйтесь! — сказала она.
Минуту комиссар глядел на посетительницу осовевшими глазами. Потом стал читать вслух
— «Миссис Каннингем. Вы обещали подумать над предложением группы «Козероги»… Ну и что, «Козероги», говорите?
— Это я обнаружила у себя в почтовом ящике, — пояснила Ребекка.
— Вынужден вас огорчить, — ответил полицейский. — Скорее всего, над вами просто подшутили. Однако закон есть закон, и я обязан составить протокол. Итак, назовите ваше имя.
— Ребекка Каннингем.
— Возраст?
— Сорок четыре года.
— Так, понятно, — проворчал комиссар. — Место работы?
— Малое частное предприятие «Каннингем Рекордс».
— Это что? Фирма звукозаписи?
— Вы удивительно проницательны, комиссар! Как видите, моя фирма занимется звукозаписью, — нахмурилась Ребекка.
В частной жизни комиссар был подкаблучником, поэтому строгий тон Ребекки заставил его втянуть голову в плечи.
— В письме упоминается группа «Козероги», — объявил комиссар. — Заключали ли вы контракт с упомянутой группой?
— Да, заключала. В тот же день, когда пришло письмо.
— Назовите дату, — сказал комиссар и сцепил пальцы рук. Теперь хозяином ощущал себя он.
— Не далее как вчера, — ответила Ребекка.
— Понятно, миссис Каннингем. Опишите, что вы делали вчера…
Так прошло около часа. Комиссар ван Керр выжал из Ребекки кучу подробностей, после чего открыл дело и отпустил её на все четыре стороны. «Скорее всего, над вами просто пошутили поклонники музыкантов», — сказал он, подчеркнув, что это его личное мнение, которое не оказывает никакого влияния на следствие. Ребекка ушла с чувством угасающей, но не до конца отступившей боязни.
Вернувшись домой, она обнаружила в календаре вчерашнюю запись о предстоявшей встрече с инженером Газолини. Он приглашал её на демонстрацию своего нового электромузыкального инструмента в свою студию, которая находилась по адресу: Девятнадцатый бульвар, дом номер семьдесят один.
К четырём часам дня Ребекка управилась с текущими делами и ехала по кварталу оосбняков, над которым возвышалась игла обелиска Свободы. Разыскать нужный дом было трудновато: хозяева не обременяли себя изготовлением номерных указателей, а муниципалитет столицы, в отличие от Кейп-Сьюзет, не заботился об этом.
Навстречу шёл одинокий прохожий. Ребекка остановилась и спросила:
— Скажите, пожалуйста, вы не знаете, где расположен дом № 71?
— А вам зачем? — испуганно ответил прохожий.
— Мне нужно по делам, — ответила Ребекка невозмутимо.
— Вон тот дом, — показал незнакомец. — Там, видите, с антеннами и этими финтифлюшками на крыше. А всё-таки, что вам там понадобилось?
Ребекка ничего не ответила и нажала на газ. «Подозрительно, — подумала она. — Он смотрел на меня, как на ненормальную».
Наконец она остановила машину у ворот дома. Подошла к калитке, хотела нажать кнопку звонка, но заметила, что калитка открыта. Она прошла во двор. Во дворе действительно было полно непонятных для непосвящённого сооружений. Возможно, подумала Ребекка, жилище изобретателя так и должно выглядеть… хотя бы если вспомнить доктора Зибальдо.
Ребекка поднялась на крыльцо и нажала кнопку звонка. Едва дверь открылась, она непроизвольно вскрикнула:
— Молли?! Что ты тут делаешь?
— Мама, а что ты тут делаешь?
— Я пришла на прослушивание к мистеру Газолини, — сказала Ребекка.
— Но здесь не живёт никакой Газолини, — ответила Молли, пропуская маму в гостиную, которая, как и остальные, была уставлена аппаратурой. — Это дом профессора Картье.
— А где профессор? — спросила Ребекка.
— Он пропал, — ответила Молли. — Кажется, его похитили. В доме следы борьбы.
И она показала на опрокинутый прибор в виде длинного ящика с множеством регуляторов и фортепианной клавиатурой.
— Это он! — сказала Ребекка.
— Кто он? — не понял вошедший в зал Том.
— Инструмент, который мне хотел показать мистер Газолини. Он неделю звонил мне, прежде чем я согласилась приехать. А теперь…
— Очень странно, — сказал Том. — Кто такой этот Газолини? Мы никогда о нём не слышали. Надо сообщить в полицию.
— Слушайте, — сказала Ребекка, — а может быть, они оба просто выпили, подрались, разнесли всё и теперь сидят в участке? Или валяются где-то на пляже, как брёвна.
Со второго этажа спустилась Элис.
— Здравствуйте, миссис Каннингем, — сказала она. Том молчаливо пожал ей руку. — Что у вас случилось?
— Ребекка говорит, что её сюда позвал какой-то Газолини, который сконструировал вот это устройство, — сказал Том.
— А у меня новость поважнее, — сообщила Элис. — Кто-то украл все рукописи о пришельцах в древнем мире.
— Ну что, Молли, - сказал Том, — ты говорила, что знаешь, кто может нам помочь?
— Знаю! — ответила Молли. — Вперёд, за мной!

11. Балу

Труба лежала в футляре, бесполезная и ненужная. Вернее, просто запрещённая. Хотя Балу и умел на ней играть так же лихо, как когда-то водил самолёт, но трогать её он не смел. Мало ли что выйдет — надо подождать, пока вернётся Кит.
Эх, Кит, подумал Балу. Сколько же лет мы не видались. Последний раз он приезжал, когда они ещё жили в Кейп-Сьюзет. Какой красивый он был в лётной форме, выросший, возмужавший… А как сияла Молли, как они обнимались! Правда, в тот раз Кит прогостил у них всего сутки, потом его вызвали зачем-то. И больше Кита не видели: было некогда.
Иногда, правда, Кит присылал открытки с краткими поздравлениями, но длинных писем от него не было. Балу отлично понимал, что к чему — такова уж работа лётчика. Нет времени для писем. Но потом нагрянули перемены, авиаперевозки сделались невыгодными, и друзья распрощались. Ребекка закрыла компанию «Заплати и лети» и уехала в столицу. В это же время Кит, которого уволили с пассажирских линий, создал свой аэроклуб и полностью посвятил себя юным авиаторам. Уже год прошёл с момента основания клуба, и Киту было кем гордиться: его лучшие ученики Эндрю Томлинсон и Эмили Райнер сделались его лучшими друзьями и в жизни, как, впрочем, и все остальные. Кит справедливо считал, что без дружбы много не налетаешь, поэтому старался объединить всех своих учеников прочной дружбой. Однако в гости к Балу он взял только Эмили и Эндрю. Это не вызывало возражения остальных девяти юных авиаторов, потому что они понимали, что в машину Кита все не влезут. К тому же их любимый герой и наставник пообещал на следующий раз привезти легендарного Балу в гости, чем вызвал бурю одобрительных эмоций.
Резкий стук в дверь заставил Балу прервать воспоминания.
— Откройте! — грозно сказал кто-то снаружи.
«Люди Гудвина! — подумал Балу. — Ничего, я им так просто не сдамся».
Он подошёл к окну и выглянул вниз. Внизу никого не было Тогда Балу высунулся из окна по пояс и посмотрел наверх. Там тоже никого не было.
— Открывайте! — раздавался ещё сильнее голос за дверью. — Я же знаю, вы здесь!
Балу перевалил своё грузное тело через подоконник и, еле удержавшись за водосточную трубу, встал на карниз. Потом добрался до пожарной лестницы (едва не свалившись по дороге — карниз явно не был рассчитан на такую массу) и спустился по ней на крышу примыкавшего строения. Оттуда он спрыгнул в чей-то двор, по счастью, оказавшийся проходным. Двор был длинный, сложной и запутанной формы, и от преследователей, если они были, оторваться было легко. Задачу облегчала в массовом количестве сушившаяся на верёвках одежда.
— Вот и прекрасно! — сказал Балу. — Лучше и придумать нельзя.

В это время в гостинице у дверей номера Балу по-прежнему стоял незнакомый джентльмен и стучал в дверь, пока не подошёл хозяин.
— Вы ошиблись, — сказал он. — Вам нужно седьмой номер, а это десятый.

…На малолюдной остановке у закрытого детского сада в дальнем конце города остановился автобус. Хотя положено было открывать обе двери, шофёр открыл только одну. Однако хотел он того или нет, вторая дверь открылась тоже. Из неё выскочила неопределённого возраста дама внушительной комплекции и бросилась наутёк куда-то в путаницу переулков.
— Эй! — закричал кондуктор. — А как же деньги?!
Но было уже поздно. Незнакомка скрылась. Кондуктор достал свисток и хотел засвистеть, но махнул рукой и поднялся в салон. Автобус продолжил путь.
Забежав в самый дальний угол, странная женщина присела на стоявший рядом ящик, чтобы перевести дух, и сняла шляпу. Под ней открылось абсолютно не женское лицо Балу. Он сидел и дышал тяжело, как испорченный насос. На другой конец города он добрался. Уйти от погони удалось. Оставалось немногое: надо было найти Баламута и «Нырок». Где они могут находиться, Балу не имел даже приблизительных догадок. Нужно было одному, оставаясь неузнанным, обшарить миллионный город. «Ничего, — решил Балу, — и не из такого штопора выходили. Эх, было время! Так, посмотрим, нет ли чего здесь…»
Район, до которого добрался Балу, был построен на средства корпорации Хана по другую сторону пояса холмов, окружавших город, откуда открывался весьма живописный вид. Только один трамвай ходил тогда в это удивительное место. И если у Балу выдавался выходной, свободный от рыбалки, они с Китом запасались бутербродами и сладкой водой, садились на этот трамвай и отправлялись в дальний район, где устраивали нечто вроде пикника в местном сквере, откуда как на ладони был виден весь Кейп-Сьюзет.
Балу не знал, что после того, как новый хозяин объявил «новую политику», выразившуюся в развале авиационного производства, жители района оказались обречены на нищенское существование. Многоквартирные дома, построенные по последнему слову своего времени и слывшие украшением города, больше не числились на балансе «Хан индастриз» и ветшали без ухода. Улицы квартала зарастали травой и представляли неприглядное зрелище, особенно если учесть, что к некоторым домам дороги не успели проложить.
Балу прошёл мимо беспомощно ржавевшей площадки аттракционов, стараясь по возможности не высовывать носа из-под полей найденной на свалке шляпы. Делать было нечего. Трудно скрываться одному в незнакомом городе без денег. Может быть, лучше было послушать Кита и остаться в гостинице? Но там облава. Нет, иного выбора нет. Придётся добираться до аэропорта, а там уж…
И в этот момент Балу увидел нечто, показавшееся ему странным. Рядом с парком аттракционов стоял самолёт, как две капли воды похожий на его «Нырок», только другого цвета и с рисунками на бортах. Иллюминаторы были заделаны железом. Он подошёл поближе и глянул в кабину через дверь. Все приборы, включая штурвалы, были демонтированы. Ну и бог с ними, подумал Балу. Ещё один «Конвинг», разве мало их было выпущено в своё время. Однако он решил всё-таки посмотреть ещё один раз. И на этот раз он нашёл.
Над сиденьем пилота был выдвижной люк. Тот самый, в котором Балу обычно перевозил свою любимую содовую воду. Другого такого не было ни у кого.
— Эй, Балу! — сказал кто-то сзади. — Ты очень кстати пришёл. Я собирался сказать тебе, что наш «Нырок» увезли в этот парк аттракционов.
— Баламут?! — подскочил на месте Балу, и только потом обернулся.
Это действительно был Баламут. Весь измазанный (как всегда), немного полысевший, но с такой же непотопляемой улыбкой на лице. Он стоял перед Балу и смотрел на него по своему обыкновению такими глазами, как будто видел его первый раз в жизни. Старый друг не стерпел:
– Ты что себе позволяешь, старина! Не видишь, что ли, что я в маскировке?
— Извини, Балу, я подумал, что ты опять собираешься на вечеринку у Луи, — сказал Баламут. — Я ещё подумал, а какая может быть вечеринка, если Луи уже четыре года не у дел.
— И что ты делал все эти годы?
— Сначала я работал у Луи на заправке, — ответил Баламут. — А потом его турнули, а меня и «Нырок» перевезли сюда, хотели сделать в нём кафе. Сказали мне, чтобы я вынул из него все механизмы.
— И ты что, вынул? — переспросил Балу с нескрываемым страхом.
— Вынул, — ответил Баламут с улыбкой рыбака, выудившего кефаль с руку. — Очень хорошо, что ты пришёл. Давай всё на место ставить.