За...мгновением...

...Показалась уж, неохотно приоткрывающая глазки, луна, белоснежная, теплая и мягкая, аккуратно обнимающая ручками дремлющие листья...
Внезапно они встрепенулись и с шелестом хаотично затолкались в воздухе: по дороге чинно... неслась, грохочущая упругими колесами, повозка; неутомимо-старательно быстро перебирали, только и успевая мелькать в торопливом беге, коренастые ноги огромной лошади с массивной уздой и пластинками на глазах; и...
- Ой-ей!!... Не трясите так!!!... - раздался в недрах повозки тоненький голос того, кто беспомощно цеплялся крошечными ручками за… стрелки, маятники, деревянные дверцы часов, кучкой подпрыгивающих вместе сним чуть не до ее потолка (впереди простирались превысокие ухабистые волны дорожек, на которые не замедлила бодро ступить лошадь).
Но никто голос не слушал, затылок чьего владельца незамедлительно больно стукнулся об ступеньки сиденья повозки; все же не удалось ему удержаться, накатывала хандра, что все гремит и неслушает его...
- Ну уж... интересная поездка!...Ждал ли я ее?... - кисло проконстатировал вновь тоненький голос того, кто напряг крохотные ручки, вцепившись в ступеньки, чтобы успеть не соскользнуть с них, что не предвещало ничего особенного, лишь удар об пол повозки, еще крепчепрежнего.
- Главное стараться, и... только не грустить, некогда унывать тут, когда вот-вот выглянет ветер!!... – подбадривал себя тот, кто апатически вскинул голову оглянуться в окошко повозки, в сторону лошади: она все бежала с азартом, огибая буквально бесконечный ряд волн дорожек; безразлично-раздраженно щелкая уздой; казалось, радуясь очередным сдвигам стрелок, замеревших от испуга маятников и трещинам в циферблате часов...
Они, притихло-дрожавшие от бесконечных судорог, уверенно чуть не скачущей, повозки внезапно загудели, затрещали, зашелестели притаившимися паутинами; но...
- Быть может, это что-то хочет мне сказать... а я не слышу, услышу ли; когда такой гул кругом?... - с интересом присмотрелся к ним тот, чьи ручки терпеливо балансировали в густой прохладе, чтобы не улететь высоко-высоко в потолок повозки и... не упасть низко в ее пол; с любопытством наблюдая за танцующими часами, переливающихся сапфировымиискорками...
Волны дорожек все стелятся вдаль, постепенно фантасмагорически окрашиваются в радужные переплетения травинок, как-то жутко сладкие и острые, но... лошадь еще стремительнее бежит через них, ожидая чего-то, может, даже более мистически красивого...
- Что-то будет, может, даже страшноватое... - побледнели маленькие ручки того, кто оглянулся на удаляющиеся жемчужные снежинки, блики звездочек, бархат ночи; все то отражалось в часах, задумчиво приостановившихся...
- До чего же увлекательная поездка!... -подумал тот, кто благовейно ощутил на себе изумрудики влажной пылинки, наверное, дождя... проливающиеся на повозку и превращающиеся в гладенькое зеркало ухабы все волны дорожек...
- Что это?!... – вскрикнул неузнаваемо-неконтролируемо тоненький голос того, кто с грустью видел, как таютв светлые-светлые, улетающие перышки стрелки, маятники, затихал глубинный звон часов; лошадь еще быстрее бежала вперед, отчаянно лязгая уздой и разочарованно ощущая жесткие холодные пластинки на своих глазах...
- Что-то неладное, ты ведь… устала, просто пора тебе... - взволнованно хотел заглянуть в них тот, кто перепугано,тихо-глухо и робко пискнул: повозка снова затряслась, как в агонии, депрессивно поскрипывая мутными колесами; отворачиваясь от золотисто-алой ленточки рассвета...
- Я... постараюсь тебя догнать, верю... - решительно и твердо изрек тот, чьи маленькие ручки словно целую вечность прикидывали, как найти, потонувшее внезапно в темном тумане, окошко повозки и осторожно выбраться наружу..
- До чего же грустно, что ты так и не услышала, что я... - вздохнули... круглые, феерично блестящие глазки, сизумлением, только выйдя из, стремительно умчавшейся, за горизонт, дальше, вдаль, повозки; только вяло выбрав дорогу, весьма неоригинальную и недопустимо безвыходно блекло-ровно-одинаковую, только смело ступив на нее; встретили...
Ту же повозку, в которой, вместо исчезнувших стрелок, тикания, циферблата часов, с удивлением обнаружили восхитительные, нежно-розовые лепестки, светло-голубые росинки, покрывшие, когда-то черную, нерадивую повозку...
- Как хорошо, что я снова буду в ней... с радостью всегда отправлюсь, с ней, в любую новую даль!... - стеснительно произнесла кроткая улыбка того, кто угостил серебристыми ягодками лошадь, что потом, без тяжелой узды и пластинках на глазах, словно впервые, неповторимо дивно сияющая ими; тихонько мягко прижавшись лобиком к тому, чьи ручки с искренним восторгом гладили ее; унесла повозку в новые дали...
Где еще покажется уж, неохотно приоткрывающая, глазки луна, белоснежная, теплая и мягкая, там...за... мгновением...